И сейчас она меня понимает то ли как женщина, то ли как собака, не знаю. Поднимается и, с явно, не собачьим, тяжёлым вздохом, направляется к брату. Быстро обнюхав всё, что я там наворотила, начинает… вылизывать рану своим розовым нежным языком. Аккуратно, сначала только едва касаясь краёв, но потом всё глубже и уверенней проникая в самую глубину.

- Ты умница, Молли! – какая же она молодец! Ведь и правда, язык собаки обладает чудесной способностью излечивать воспалённые раны. А я придумала, что ещё можно сделать, - я оставлю тебя с ним, дорогая? Ты уж, побудь рядом, мне нужно сбегать на ту сторону острова, - там на каменистом берегу растёт что-то вроде древовидного алоэ, надо срезать несколько листьев. Я помню ещё с детских времён, что у этого растения есть прекрасное свойство, вытягивать всю заразу из ран наружу, авось поможет! - я быстро! За лекарством.

Зажав в руке нож, бегу, не чуя ног. Как жаль, что мы не в посёлке! За год впервые жалею, что вокруг никого. То, что скучала по прежним привычкам и пище - ерунда, разве проблема сменить рацион? Есть захочешь, ко всему привыкнешь.

Ничего страшного со мной здесь не случалось, напротив, когда вокруг никого нет, то и зла нет. И вот только сейчас по-настоящему нужна помощь! Мой Санди в большой опасности, лежит там сейчас, умирая от боли, а я не знаю, что делать!

Опытные женщины наверняка сумели бы помочь раненому. Мало ли несчастий случается с мужьями, которые всё время рискуют жизнью. Опять же, в посёлке есть знахарь, он бы точно сказал, что делать, снадобий каких-нибудь дал. А может, Кларисса увезла бы сына лечится в настоящую больницу. Я уверена, она бы всё для него сделала!

А я что могу? Мои знания во врачевании ничтожны. Послюнявить ссадины на коленях, когда упадёшь, приложить холодное к синяку, или, если болит голова от жары, нырнуть в воду, вот и весь мой опыт.

С этими удручающими мыслями, прибежав в нужное место, нахожу, что мне надо, и срезав пару самых мясистых, колючих по краям листьев, начавших тут же истекать горьким соком, бегу назад. И всё время думаю, только бы снова не сделать хуже. Я стараюсь-стараюсь, а выходит так, что будто издеваюсь над Санди, будто нарочно хочу ему навредить...

Вернувшись к жилищу, слышу, как наш несчастный пациент тихонько стонет и даже бубнит, уткнувшись носом в траву, вроде бы ругает Молли за настойчивость. Но её это ничуть не трогает, она, упершись мощной лапой чуть выше его поясницы, а другой немного пониже шеи, продолжает с особым усердием вычищать языком развороченную красную рану.

В какой-то момент это начинает пугать, почему бы шакалице не приняться его жрать? Вот так, начав с развороченной спины, где не нужно вспарывать кожу, выгрызать доступную нежную плоть. Я уже собираюсь её отогнать, потому что мне кажется, она вошла во вкус, но тут Молли, увидев, что я вернулась, сама отступает, давая возможность полюбоваться, как она расстаралась.

И мне становится стыдно. Как я могла подумать, что подруга настолько дика и ненасытна! Присев поближе к Санди, уже нахваливаю,

- Милая моя! Какая же ты умница! Кто бы ещё так смог! Вычистила всё отлично! - а братец неожиданно отзывается хрипло и сбивчиво, пытаясь восстановить дыхание после экзекуции,

- Она мне там... ничего лишнего не отгрызла? - Молли обиженно фыркает и поворачивается к неблагодарному задом. Хорошо хоть я не успела оскорбить её подозрением.

- Санди! - мне даже некогда пристыдить поганца, насколько рада его слышать, причём не в бреду, - тебе лучше?

- Лучше, чем что? Чем, когда? - уточняет он, делая попытку сесть, но даже немного поведя мышцами спины, снова падает носом в травяную подстилку, - по-моему мне не совсем прекрасно.