– Что-что?! – шумно открывая дверь, весело спросила мать.

Девушка рассмеялась, накрыв голову одеялом.

– Стареет она, – шутя иронизировала. – А что уж мне в свои сорок пять говорить?

Ирина Макарова воспитывала дочь одна. С мужем Давидом, чехом по национальности, развелась, когда Эмилии исполнилось семь лет. До этого семья жила в Праге. После расторжения брака Ирина с ребенком приехала в Украину. Вернула себе и, с разрешения мужа, девочке – свою фамилию Макарова. В Полтаве, после смерти ее родителей Марии и Бориса Макаровых, остался домик.

Там и жили, пока дочка не закончила среднюю школу и не поступила в столичный университет на факультет журналистики. Тогда Ирина продала родительський дом и купила в Киеве трехкомнатную «хрущевку». Все же лучше, когда ребенок под присмотром.

Женщина гордилась своей дочерью. Эмилия выросла именно такой, как она мечтала: открытой, коммуникабельной, образованной, интеллигентной. Ее любили окружающие, уважали и ценили друзья. Преподаватели ставили в пример другим.

Девушка занималась спортивными танцами, увлекалась поэзией.

После окончания университета мамина подруга Зоя Павловна Черкасова пригласила Эмилию к себе на работу, в прес-службу апелляционного суда, которую сама же и возглавляла.

Еще Эмма подрабатывала переводчиком, так как в совершенстве владела несколькими иностранными языками: английским, чешским и немецким. Находила время и для занятий с детьми в качестве репетитора.

Трудилась девушка много. Ведь у мамы – серьезные проблемы с сердцем, и давно. Физические нагрузки ей полностью противопоказаны. Каждый год необходимо проходить реабилитацию в частной клинике. А это стоит немалых денег. Бывали времена, женщины едва сводили концы с концами. О каких-то сбережениях нечего и говорить. За душой – пусто.

Максимально загруженный график и постоянная занятость лишали девушку возможности хоть иногда беззаботно понежиться в кровати. Такая роскошь, как затяжной утренний сон, считалась наивысшим наслаждением, просто блаженством. Поэтому сегодня, несмотря на праздничный день, ей совсем не хотелось вставать. Не искушал даже душистый запах маминых свежеиспеченных блинчиков. Ее фирменных: с тертыми яблоками и корицей, щедро политых медом.

Однако долго поваляться в кровати все-таки не удалось. Казалось – сама природа приветствовала именинницу. Как-то по-особенному пели птицы, исполняя праздничный гимн ее красоте и молодости. Утреннее солнце, проникшее несмелыми первыми лучами в ее комнату, наполнило ее золотой россыпью, а затем залило ярким искрящимся светом. С улицы доносился веселый смех детворы, выбежавшей на утреннюю прогулку. Где-то рядом залаяли собаки.

Эмилии уже не спалось. Она медленно поднялась с кровати и подошла к окну.

Мимоходом глянула в зеркало, расположенное в левом углу комнаты. В солнечных лучах она выглядела просто божественно, напоминая то ли сказочную нимфу, то ли лесную фею. Сквозь тоненькую полупрозрачную ночную рубашку, с легким кружевом на рукавах, вырисовывался стройный девичий стан и вмеру полная сочная грудь; слегка вьющиеся светлые волосы цвета пшеницы тяжелыми локонами ниспадали ниже тонкой талии; шоколадные, выгнутые дугой брови, красиво огибали огромные, как два озерца, глубокие бездонные васильково-синие глаза с длинными, пышными ресницами. Изюминкой на этом волшебно-красивом личике были небольшие ямочки на нежных девичьих щеках, слегка залитых от недавнего сна румянцем.

Внезапно внимание девушки привлек дорогой автомобиль, только что заехавший в скромный хрущевский дворик.

– О-о, нет, – недовольно протянула Эмилия. – Только этого не хватало, – пробормотала, наблюдая, как из машины выходит молодой человек и достает с заднего сиденья огромный букет цветов.