– Спасибо, – прошептала Лика, с жадностью поедая кашу.

Она сняла кроссовки и начала растирать уставшие ноги.

– Очень устала? – с заботой спросил Яромир.

– Немного, – призналась Лика. – Ногу натерла.

– Не страшно, – успокоил её Яромир. – Пустяк.

Из рюкзака Яромир достал крошечную баночку с мазью. Крышка с трудом поддалась, и из неё тут же вырвался резкий запах – что-то среднее между тиной и протухшей морской капустой. Цвет мази соответствовал аромату – серо-зеленая, неаппетитная масса. Лика поморщилась, но Яромир уже нежно, очень осторожно, начал втирать мазь в её распухшую ногу. Сначала щипало, затем разлилось тепло, и боль стала отступать. Приятное ощущение облегчения заставило её расслабиться. Когда Яромир заклеил мозоль пластырем, она тихо вздохнула. – Теперь можно спать, – сказал он.

Каменный пол отдавал холодом сквозь тонкое одеяло, и Лика сжималась, стараясь прижаться ближе к теплу тела Яромира. Где-то в глубине пещеры капала вода, медленный и монотонный ритм, словно биение сердца земли. Этот ритм постепенно убаюкивал, погружая Лику в сон, который был не просто отдыхом, а погружением в лабиринт снов.

Яромир потушил лампу и, уже через несколько минут, также погрузился в сон.

Лика проснулась в темноте. Нащупав руку Яромира, спящего рядом, она тихонько сжала её. Его присутствие успокаивало. Прикосновение разбудило парня.

– Все в порядке? – спросил Яромир.

– Да, просто темно.

– В эту пещеру электричество ещё не провели, – улыбнулся он. – Выспалась?

– Скорее да, чем нет, – ответила Лика. – Надеюсь, в твоем «райском месте» кровати помягче будут.

Яромир зажег лампу. После лёгкого перекуса они отправились в путь. Лика задавала множество вопросов, но Яромир отвечал избирательно, словно скрывая какую-то тайну. На неудобные вопросы он лишь отшучивался: «Настанет время, и я тебе всё расскажу».

Встреча с бурундуком была внезапной и радостной. Он промелькнул перед ними, ярким рыжим пятнышком среди зелени. Лика почувствовала прилив радости, словно это маленькое существо принесло с собой частичку солнечного света. Яромир наблюдал за ней, за этой искренней, детской реакцией. Ему нравилась ее непосредственность, эта способность радоваться мелочам, такая искренняя и чистая. Это было так освежающе, после всех трудностей их пути.

Встреча с лисицей была более загадочной. Серая окраска делала ее почти невидимой среди деревьев, и только изредка мельком виднелся ее пушистый хвост. Ее взгляд был настороженным, и Лика почувствовала уважение к этому дикому существу, легкий трепет перед мощью и скрытностью природы. Яромир видел, как Лика затаила дыхание, наблюдая за животным, как бережно она обходила её. Её любопытство и уважительное отношение к дикой природе трогали его. Эта искренность и чувствительность Лики были ещё одним доказательством того, насколько она цельная и искренняя личность.

Пение какой-то голосистой птички было как волшебная музыка. Не видна была сама птица, только чистые, звонкие трели разносились в воздухе. Лика прикрыла глаза, впитывая этот звук, и Яромир видел, как на ее лице расцветает спокойствие и умиротворение. Он понял, что это не просто пение птицы, а отражение ее собственного внутреннего мира, её способности находить красоту даже в самых простых вещах. Именно эта детская, бесхитростная искренность Лики привлекала его.

К вечеру они подошли к высокой скале.

– А теперь начинается самое интересное, – сказал Яромир, протягивая Лике руку. Их пальцы соприкоснулись, и Лика опять почувствовала лёгкое покалывание, словно между ними пробежал слабый электрический ток.