К слову, последним долгие годы и дела не было ни до княжества Корч-Велского, ни до князя его безвестного: не приходилось на него ни ценных границ, ни благ особых, кроме буйных да глубоких лесов, которых и у прочих князей в достатке было.

«Неужто на земли наши супостаты позарились?» – вздыхали они. «Чего ищут так далеко от границ?»

Да только стали затем доходить до них слухи, что Целибор, воевода корчевский, из редкого похода вернувшись, преподнес Велимиру, девицу кровей аварских, то ли в качестве трофея походного, то ли и вовсе себе умыкнув, да по настоянию князя от добычи отказавшись. Тот, в свою очередь, недолго думая, жениться решил.

Поговаривали еще, что девица та, своей красотой неземной чуть князя с воеводой не рассорившая, приходилась старшей дочерью одному из аварских тудунов^>10, а значит брак это для княжества означал союз исключительно выгодный, хотя и обстоятельства дела до сих пор оставались для многих туманными.

Не ясно, что за краса там на деле была и какой ценой та добыта, да только судя по послам и редким обозам, тюками груженным, не слухи то были, а чистая правда.

Однако же, через лес и свои и чужие редко решались ехать. Хотя и могло это им пару дней пути сэкономить, обходная дорога все же, не в пример лесной, удобной для повозок да лошадей была.

Что же касалось покойника, дальнейший осмотр его останков позволил заключить, что калекой, как таковым, он пробыл недолго – ног и глаза его, похоже, сравнительно недавно лишило то же, что оставило на теле многочисленные царапины и глубокие раны, которые никак не могли принадлежать когтям мелких зверей или воронов. Рваные края плоти в тех местах, к которым когда-то прилегали исчезнувшие конечности, и рассеченная теперь уже пустая глазница соответствовали своим положением уже полностью высохшим, а от того превратившимся в огромные коричневые пятна, следам заливавшей одежду крови.

К огромному счастью местного старейшины, уже приготовившегося к вороху проблем, связанных с внезапно объявившимся душегубом на подответственной ему территории, полученные факты делали обстоятельства этого ужасного происшествия кристально ясными для всех и каждого.

Так, направлявшийся налегке в град Корчев муж, что судя по богатым одеждам имел чин высокопоставленного посла и возможно даже имел компанию в виде соответствующего статусу сопровождения, решил срезать свой и без того длинный путь, что начинался аж в далеких землях Аварского Каганата, да по нарвался в лесу на зверя дикого. Довольно мощного и свирепого, судя по оставленным им увечьям, однако не то, чтобы очень голодного, раз оставил преследования и позволил бедняге добраться до поля у самой опушки.

Покойному оставалось только посочувствовать – так безвестно и ужасно умереть на чужбине, еще и возможно вдохнув перед самой смертью глоток надежды на спасение.

Но зверь он и зверь на то, чтобы охотой да мясом жить.

И хотя нечто подобное не было для местных явлением обыденным и само собой разумеющимся, наличие диких зверей в прилегающем к деревне лесу не было новостью, которая могла бы хоть как-то покачнуть их незыблемый, словно вековой дуб, что поддерживает сам небесный свод, уклад жизни.

Потому, посочувствовав попавшему на зуб медведю али волку иноземцу, а также похоронив его изуродованные члены со всеми возможными в данной ситуации почестями, все приготовились благополучно забыть о произошедшем.

Однако же последовавшие за ним события никому полной грудью вздохнуть не позволили.

Хоть и не видно было зверя посла погубившего, да все же стали после случившегося люди на лес косо поглядывать. С опаской смотрели они на тропу в лес ведущую да немногих тех путников остерегали, что путь свой по ней сократить намеренье изъявляли, – знай объезжай, да покоен будь.