Съемки начались 20 августа 1993 года. Но тут начался октябрьский путч, и все остановилось. Я продолжал усердно молиться о том, чтобы фильм все-таки вышел на экраны и свидетельство мое прозвучало. В начале весны следующего года мне снова позвонили и сказали, что съемки будут продолжены. Но тема Рокотова к тому времени уже отошла на задний план и главным героем решили сделать меня. Называться фильм должен был «Жил-был фарцовщик».

– То есть, Вы действительно были одним из тех немногих людей в Москве, которые занимались незаконными валютными операциями и строили на этом свой бизнес?

– Да, по сути, в конце 50-х именно мы стояли у истоков организации черного рынка в Москве.

– И много молодых людей занималось в то время таким видом бизнеса?

На съемках фильма «Жил-был фарцовщик»

– До процесса над Рокотовым – не более полусотни, и мы все были знакомы друг с другом. Но позже их развелось столько, что и сосчитать невозможно!

– Выходит, «закручивание гаек» произвело обратный эффект?

– Как всегда. Соблазн быстро и легко заработать большие деньги привлекает очень многих. А тут – такая реклама, да еще с подробностями!

– А что, действительно, деньги были большими?

– Судите сами: за один день только на обмене валюты можно было элементарно заработать на покупку хорошего автомобиля. Большие это деньги – как вы считаете? А если приналечь на бизнес, то можно было вообще нажить огромный капитал. Вариантов «сделать деньги» было много. Самый простой – подходить к только что приехавшим иностранцам и скупать валюту по курсу один к двум. Это было очень выгодно и давало приличный заработок, потому что в государственных обменниках предлагался курс один к одному.

– Почему Вы стали этим заниматься? Нуждались в деньгах?

– Нет, моя семья не бедствовала. Я родился и вырос в семье известных актеров. Моя мама – Нина Петровна Александрийская, солистка Всесоюзного радио, меццо-сопрано. Как раз в середине 50-х она получила звание заслуженной артистки РСФСР и все прилагающиеся к этому блага. Отец в те годы преподавал в училище им. Гнесиных. Детство мое прошло в квартире, доставшейся от родителей отца – крупных промышленников. Была она расположена в элитном доме, в нескольких метрах от Большого театра. Виды на будущее были, как говорится, самыми радужными…

– Тогда еще более непонятно. У Вас ведь была более чем благополучная, по советским меркам, семья! Каждый второй (если не первый) мечтал бы оказаться на Вашем месте, иметь таких родителей, жить в самом центре Москвы… Как же так случилось, что Вы пошли другим путем?

– Во-первых, у моих родителей был мягкий характер, и они меня очень любили. В то же время, они были достаточно занятыми людьми. Во-вторых, меня привлекала именно улица и криминальные авторитеты. В те годы это было повальным увлечением молодежи: полстраны через тюрьмы прошло! Со временем многие отходили от «воровской романтики». Например, мой знакомый, музыкант Сергей Козлов, который тоже в юности окунулся в этот мир, впоследствии стал саксофонистом мирового масштаба. А мне не удалось уйти вовремя, улица все больше засасывала меня. Воспитательная работа родителей ни к чему не приводила. Жизнь моя вошла в колею, где легко можно было заработать, что-то продав или обменяв валюту. Меня уже не интересовали музыка, любимая труба, мечта стать хорошим музыкантом. На первое место вышел нелегальный бизнес с его возможностью легкого заработка. Заграничные пластинки, шмотки, девушки… Это стало болезнью, одержимостью, азартом.

Коми АССР. На зоне курили не только сигареты. Легко можно было раздобыть наркотики.