Медитацию я вновь зауважал, ибо, как сказал Учитель, ну или просто «отмороженный монстр»: «В каждом из нас есть все цвета спектра. Медитация сделает их стабильнее».

В этот раз я не боялся погрузиться в сон, как это бывает в половине случаев. Я очень полюбил это ощущение – когда рубеж солнечного или искусственного света заволакивает меня. Вот он я, а вот – меня уже и нет нигде. В этот раз меня унесло капитально. Не в какой-то мир зарождающихся грез, а во Тьму самую настоящую. Там были равнины и холмы, а почва столь мягкая, и в то же время упругая. И температура совсем не ощущалась, так что можно было спать и на земле. Стандартные черные и серые оттенки разбавлены намеком на фиолетовые. Сверху падали огромные хлопья черной пыли, но это был только вид. Казалось, будто здесь можно жить, и здесь можно видеть далеко. И несмотря на скудность цветовой гаммы этого места, с черно-белым кино его сравнить не получится.

Я рискнул встать и осмотреться. Этот сон меня потряс своей открытостью и ясностью.

Вдруг я услышал шаги, и приготовился к битве.

– Же-еня. Это я. – Это была Юленька, и я сразу стал диагностировать, готов ли.

Она положила одеяло рядом с моей головой, и поцеловала меня, окончательно вырвав из Тьмы. Дальше она поухаживала за мной, задрала подол и села на меня. А я, как человек неусидчивый, ей всячески помогал, трогая и прося воды. Вдуматься только – по идее парню стоит прокрадываться к даме, а тут она пришла позаботиться обо мне.

Господи, я раньше руки себе резал, боясь сделать нужный разрез. Если бы я видел, что эта дама удостоит меня своей любовью, – я бы немедленно прекратил попытки «распечатать трубы». И ради этого мне не потребовалось терпеть боль… Она могла управлять моим телом, например, чтобы я поскорее «испускал дух». Да, с такой женщиной можно в разведку. И плевать, что пока она недостаточно постарела для чего-то чуть более объективного, а я блюющий почти юнец в милях от того, кем хотел бы стать.

Заснули мы под одеялом на одной тесной кровати. Чтобы не свалиться, я вжался в стену. Она прижала меня ножками и руками, и я с силой сковал ее руками, так что я не боялся, что бедняжка упадет или ее кто-то заберет.

Когда я проснулся, ее уже не было. Но в этот раз я был рад этому.

***

Несмотря на весьма негативные обстоятельства, раны на мне заживали быстрее, чем на Земле. Я стал чувствовать этот мир. Я дышал им, сверял его со своим сердцебиением. В ответ я стал слышать то, что еще не произошло, и то, что должно было произойти по моему скромному мнению. За те сутки, что я валялся, как труп, на импровизированной кровати, я успел услышать многие голоса солдат: про еду, про то, что сегодня вновь придется учить этого «бледного дьявола», «очередного любимчика Генерала и его шлюху». Конечно, хотелось срубить им головы, но я знал, что передумаю не раз. Это особенно четко понятно на фоне бухих похождений. Постой-ка! Неужели есть прок от алкоголизма?! А нет – по трезвой лавке мне эта мысль тоже приходила.

Примерно через неделю проведенного здесь времени, я заметил, что меня более не беспокоят «блуждающие тени», словно по постели пробежал клоп, или по полу – таракан. Я постепенно сходил с ума на родной планете. Мне полегчало потому, что я давно не пью, не курю, но главное – мне есть с кем не только спать, но и кого любить. Бонусом шла работа (а такое изнурение иначе не назовешь), благодаря которой я, возможно, даже усиливал свои показатели в концентрации, силе воли, самодисциплине и даже внутренней гармонии.

Да, Юленьке было тяжелее, но я на ней особо много существенных повреждений не замечал: ни на теле, ни на разуме, так что жалеть ее и начинать говорить о тренировках и прочих тяготах бытия я не видел смысла – это могло оскорбить чувство ее достоинства. Вот если бы ноготок сломала – совсем другое дело.