– Нет, нормально. Вот, даже нож дали, чтобы защищаться от таких, как ты.

Я улыбнулся.

– Слава богу, от меня не надо. Я только с самыми благими намерениями.

– Ага, – сказала она и повернулась ко мне лицом.

Я слегка улыбнулся и стал рассматривать ее.

– Ты уже лучше выглядишь, чем вчера, – заметил я.

– Да. Только волосы отрезали и бока разрезали… – Она усмехнулась. – Ну еще в меня какие-то уроды пальцы совали. И ты меня голой видел. А так ничего – все вообще отлично.

– По-моему, с короткой стрижкой, ты тоже очень милая. Может, здесь так даже удобнее, – решил я пошутить после некоторой паузы. И мне удалось вызвать у нее небольшую улыбку. В такой ситуации все звучало, как шутка.

– Рассказывай: сколько тебе лет? Откуда ты? – спросила она.

– Мне двадцать восемь. Из Самары.

У нее тут же расширилось все, что можно, от удивления.

– Ничего себе! На десятку старше меня! Не, я с тобой спать не буду, – сказала она с разочарованной улыбкой.

– Значит, по внешности, ты бы мне гораздо меньше дала?

– Ну не гораздо, но ты хорошо сохранился… Уже разговаривал с тем монстром наверху?

– Да.

Я не удержался и засмеялся.

– Блин, вот застряла – двадцать восемь!

– Да ладно, если так посудить, Еву из ребра Адама сделали. Выходит, она родилась позже. К тому же, в суровых условиях, как здесь, люди быстрее взрослеют, так что время относительно… Да и вообще, блин, у нас тут проблемы, по-моему, похлеще есть, – парировал я.

Она призадумалась, но не придала сказанным мудростям должного значения. Меня редко слушают. Глупцы.

– А зачем ты сюда пришел? В смысле, зачем в воронку прыгнул? – вдруг спросила она.

Этот вопрос был для меня одним из самых нежелательных, особенно, учитывая обстоятельства. Но думать я не стал – вообще надо поменьше думать. Так что и здесь сказал правду, только самыми наинежнейшими словами:

– Я не был доволен жизнью там. Почти не видел в ней смысла, и всегда хотел какие-нибудь другие места повидать. Почти на любые был согласен. Вот и расхрабрился. А ты?

– Печально… – погрустнела она. – А мне просто было интересно, что это за штука. Любопытная дура. Подошла поближе – и меня засосало. Нетрезвая была – накануне только совершеннолетие с подругами отметили.

Возникла долгая пауза и долгий, но устойчивый зрительный контакт.

– Ты ведь мне ничего не сделаешь? – вдруг спросила она.

– Я не так двинуться-то боюсь, чтобы раны не разошлись.

Она посмотрела на меня с ироничной ухмылкой.

– Ну тогда давай спать. Устала очень. – Юля вновь повернулась ко мне спиной.

– Только я свое одеяло не взял, чтобы не слишком светиться. Твоим укроюсь – ничего?

– Ну укрывайся. Только помни – у меня нож есть… – промурлыкала она.

***

Когда я проснулся, она уже нежно целовала меня в губы. Едва-едва касаясь, словно не хотела спугнуть сонную мороку. Оказывается, пока я спал, я много ворочался. Хотя чего удивляться – с самого рождения ворочаюсь нахально. А тут еще это одеяло, в котором двоим нужно совсем прижиматься друг к другу, чтобы уместиться.

Я поддержал ее идею с поцелуями, и очень скоро мы стали целоваться взасос. Затем мы сняли с себя эти треклятые балахоны и стали трогать друг друга повсюду, осторожно ощупывая места ранений. Ну а потом пошла совсем жара.

На улице явно наступил вечер или даже ночь; стало прохладнее. А у нас тут жара. И не знали мы, куда можно идти, что можно еще делать, и не хотели. Зато знали, что хотели дубль два – в еще более животном стиле. Все измазались в крови, и даже мысли, что делаем больно друг другу, не возникло.

Когда мокрые легли, прижавшись друг к другу, чтобы перевести дух, промелькнула мысль, что до следующей кормежки еще долго. Надо было как-то промотать время…