Помолчали, отец и сын приходили в себя от пережитого, а Светлана суетилась у плиты, стараясь занять себя и не думать о том, что произошло. Тем более, очень боялась, что всё это, вдруг, окажется нереальным, не настоящим… сном. Несколько раз она хваталась за горячие кастрюли, и каждый раз, с удовольствием, ощущала боль, подсовывая после, обожжённые пальцы под морды Коськи и Бима. И они вылизывали, пахнущие хлебом и родным запахом руки. Она чувствовали их шершавые языки, благоговейно, сохраняя в памяти эти прикосновения.

– Ты чего-то недоговариваешь – проворчал Григорий.

– Совсем немного – улыбнулась Света – но, как-нибудь потом.

И замолчала, как и все остальные.

– Ты можешь разорвать мою связь с источником – волнуясь, в тишине, нарушая её, спросил Николай.

– Могу – уверенно ответила Света – только, если ты действительно этого хочешь – но не смогу защитить тебя от неба.

– Рви – подплыл вплотную к ней призрачный силуэт, в парадной форме офицера русской армии – с небом я сам разберусь.

Света долго смотрела на призрак и, изменившись в лице, сквозь мягкость и доброту глаз проскользнула ледяная, обжигающая стужа, взмахнула ребром ладони, как ножом, отделяя призрак от источника.

Показалось всем, или нет, но от колодца донёсся тяжкий стон и раскатился коротким эхом по окрестностям.

Призрак Николая метнулся к потолку и, просочившись сквозь него, исчез.

– Что ты наделала? – вскричал Григорий.

– Я освободила источник от присосавшейся пиявки, а это, то, что ты слышал… это вздох облегчения. А совсем не то, что ты себе придумал. Эти знания дали мне боги. Могу освободить и тебя, но предупреждаю, от неба не защищу. Из одной тюрьмы, ты попадёшь в другую, а потом, когда оно высосет тебя до дна, пойдёшь на перерождение, для накопления энергии. И так по кругу. По бесконечному кругу.

– Так источник, сам не отпустил меня – хохотнул, уже спокойно Григорий.

– Так ли? – усмехнулась и девушка – это ведь было твоё желание, перед смертью, остаться здесь. И эту уверенность в своей правоте ты, подспудно, внушил, и Николаю, и Феклисту. Ты убедил их, что другого выхода нет. И они последовали твоим убеждениям. А хочешь, я скажу, зачем ты им, при жизни, нашёптывал по ночам, внушая свои бредни.

– Ведьма – снова усмехнулся Григорий, лениво поднявшись над головами.

– Ведьма – спокойно согласилась Света и безжалостно продолжила – ты боялся одиночества, вечного одиночества, в этом своём уголке. Так что, прижми свой неосязаемый зад и заткнись. Я не могу без твоего согласия оборвать связи. Нет у меня такого права, не дали боги. Но могу подчинить тебя себе. На это мне не нужно согласия. Могу лишить тебя подпитки, и через сотню лет ты сам развеешься. Но не буду этого делать, пока. А не желаешь послушать, зачем ты отвёл меня на капище?

– Интересно было бы, но лучше не надо – ответил тот, и исчез в щелях не плотно прикрытой двери.

Леонид и сын смотрели на неё, широко раскрыв глаза, и не мигая. Но девушка перевела на них взгляд сама.

– Вот так, мальчишки – улыбнулась она им – я стала ведьмой, сильной ведьмой. Не хотела этого, но так получилось. Даже если, моё тело завтра растворится, и я снова стану духом, то ведьмой лесной я останусь надолго. Пока боги не развеют меня. Это плата, за их благосклонность, за искру. Может быть их шутка. У них своеобразное чувство юмора.

– Я не отпущу тебя – упрямо прошептал Леонид – так и передай им.

Улыбнулся – а если тебя не станет, пойду и утоплюсь в источнике, загажу его своим бренным телом.

Хохотнул и Валера – хороший ход, папа, шах и мат…

Света искренне рассмеялась, снимая кастрюлю с плиты, чуть её не выронив. Но сын вовремя подхватил и поставил на деревянную подставку на столе.