Терпеть не могла, когда меня так называли. В груди вспыхнула детская обида, когда я искренне и от всего сердца хотела, чтобы все вокруг меня любили. Чтобы хвалили. Чтобы из сиротского приюта, расположенного в одном из корпусов Императорского пансиона, меня забрали на обучение в этот самый пансион.

Я была сиротка, до семи лет я жила в приюте и пела идиотские песенки нежным голоском и глядела наивными глазёнками на мир. Мечтала обрести родителей, мечтала о любви и заботе. Я знала, что талантливых детей по высшему распоряжению Императора-дракона передают на обучение в пансион. И я добилась, чтобы меня перевели. Тогда мы и познакомились с Кейси…

– Можешь успокоиться и подавиться своим Беном! Я не собираюсь замуж! – заявила я. – После завтрашнего выступления Искорок, еду в драконью обитель!

– Сама можешь подавиться герцогом! Мне уже сделали новое предложение! Лорд-дракон прислал мне предложение пойти к нему в гарем!

Дверь спальни отворилась, и на пороге возникла наставница Грейс. Строгая и безжалостная, в отличие от Теамеры.

– Ты чего раскричалась, Бриида?! Хочешь наказания?! Ты его получишь! Оголяй зад!

Меня отлупили прутом на глазах зажимающей со смеху рот Кейси. Наставница Грейс поработала на славу. Она никогда меня не любила, стараясь выслужиться перед родителями знатных воспитанниц, которые требовали держать меня подальше от их сладких девочек.

Молча вытерпев наказание, я легла в постель, красная от обиды и стыда. Зад саднило, по лицу текли слёзы.

Отец Кейси был графом. У Леслы – виконтом. Настоятельницы никогда не лупили их прутом. Да что прутом, пальцем не трогали. В тот горестный миг мне страшно хотелось, чтобы кто-то пришёл и защитил меня.

Но никто не пришёл.

Лорд Эрмон Ретогон

Первые лучи золотистого солнца упали на простыни через иней на стекле. Лорд Ретогон поднялся с постели, окинув взглядом свою очередную любовницу. Белая молочная кожа, длинные пальцы, которые вчера в нетерпении сжимали простыни. Розовые губы, с которых слетали стоны удовольствия.

– Мой Лорд… мой дракон… Эрмон… – вспомнил он грудной голос, шептавший его имя в темноте.

– Ну же, детка! Ну же! – рычал он, награждая звонкими шлепками её округлые ягодицы. – Дай мне утолиться!

Он замучил её до беспамятства, и она заснула с его именем на устах. Ей было хорошо. Человеческим женщинам всегда хорошо, когда дракон берёт их к себе на ложе. Но ему, как всегда, было мало.

Скучно, тоскливо и одиноко.

Женщины не могли утолить его голод. Истерзанные им и до одури счастливые, они засыпали только перед рассветом, и он сразу уходил. Чаще – навсегда. Редко оставлял, чтобы повторить. Постоянных любовниц он не заводил – человеческие женщины были скучны, неискренни и корыстны.

Быстро натянув штаны и сорочку на мощное тренированное тело, Ретогон развернулся к окну и застыл, разглядев в причудливых узорах инея силуэт прекрасной леди. Точёный профиль, белая кожа, огненно-рыжие волосы – такой она ему привиделась.

Жадно коснулся пальцами стекла, но образ тут же растаял от тепла руки, открыв зимний пейзаж и искрившиеся на солнце сугробы за окном.

Кто она? Как жаль, что не похожа на его невесту-драконицу леди Арлету. Та была темноволосой и пухленькой. Впрочем, он плохо помнил, ему показывали её лишь один раз.

Женщины-драконицы в Империи были на пересчёт. Браки назначались с рождения. Всего год оставался до совершеннолетия невесты. Он надеялся, что, конечно, полюбит её, но год – это слишком долгий срок. Он горел и сходил с ума от желания найти, обрести, завладеть! Как и каждый дракон!

И потому были Турниры – победитель мог взять любую драконицу, даже чужую невесту! Род драконов беспощадно уходил в вечность, и уже лет двести как Император разрешил победителям брать понравившуюся девушку на ложе, чтобы драконья кровь крепла, чтобы род процветал.