– Точно не боишься! – повторился тот.

Я взглянул ему в лицо, но промолчал. Думаю, он и без слов понял, что я не кривлю душой.

– Ну тогда держи от меня подарок, – и положил мне в ладонь ключ – всем ключам ключ.

– Не понимаю! – произнес я и посмотрел удивленным взглядом на моего нового друга.

– А что тут непонятного. Ты пришел ко мне в гости, я дарю тебе эту вещицу на очень, очень долгую память, а он не понимает.

– А от чего он?

– О! Поверь мне: придет время, и ты обо всем узнаешь, а пока…

Тут-то и начались чудеса в решете. Я, стало быть, хотел вернуть родную ладонь с подарком самому себе, но не тут-то было. Бывший обладатель ключа не позволил мне этого сделать, сжав мою кисть вместе с вещицей – как он выразился о родном изделии – в своем кулаке, тут я действительно запаниковал, пытаясь вырваться из лапы самой смерти. Ибо я тогда впервые в жизни осознал, кто передо мной стоит и держит мою кисть смертельной хваткой и до блеска начищенной костлявой рукой. А когда я заглянул в темную пустошь глазниц, то увидел в них две черные дыры, которые синхронно крутились вокруг собственной оси и поглощали с ненасытным рвением все бытие света самой жизни.

– Ну как тебе мой подарочек? – произнесла она, не раскрывая рта, или пасти.

Не знаю, как выразить свои эмоции, когда с тобой разговаривает голый череп без губ, носа и привычных твоему взору глаз. Но страх мой в ту секунду поглотил даже боль от расплавляющегося в моей ладони подарка и прожигающего ее до самых костей. Я видел все, что происходило у меня в сжатом кулаке, – не знаю как, но, видать, она все транслировала мне прямо в мозг. Я видел, как ключ расплавился до булькающей массы. Затем эта масса, полностью сгорев у меня прямо в ладони, попросту превратилась в прах, а затем этот прах продолжил распадаться на более мелкие частички, и эти частички начали проникать одна за другой через мою раненую плоть прямо под кожу и, словно дисциплинированные муравьишки, армией прошагали по моим внутренностям до самого плеча и, просачиваясь там, снаружи, по одной приступили вырисовывать татуировку в виде того самого ключа, который я не так давно держал в своей обожженной руке.

– А ничего себе получился рисунок! – попыталась пошутить сама смерть и отпустила мою израненную кисть.

Я тут же потерял сознание, а очнулся уже рядом с домом родных тетушек и сразу инстинктивно схватил свою руку другой рукой – и обомлел на месте. Рука-то моя. Цела-целешенька. Ни царапины, ни ожогов, только вот трясло меня всего, а тело горело, будто побывал я в аду экспрессом. «Неужто привиделось?» – подумал я, но задрав рукав футболки, отчего меня затрясло еще сильнее. Нет, все взаправду. Действительно, на плече красовался ключ в виде моей первой и последней татуировки в жизни. Прижав рисунок рукой, я побрел, качаясь от жара во всем теле, к дому. Дверь была не заперта, и я вошел.

Тетушки не спали, а взволнованно ждали меня, как будто не я, а они были в гостях у ключника. И, только заприметив меня, переползающего порог, тут же подбежали ко мне и начали со слезами на глазах обнимать и целовать в лоб. «Да у тебя жар, ты весь горишь», – напропалую тараторили они в унисон. Но дальше я их уже не слышал. Вдруг все поплыло у меня перед глазами, и я потерял сознание прямо на руках родных тетушек. Через мгновение я очнулся, будто стоящим на крыше и наблюдающим сквозь прозрачный потолок за самим собой, лежащим на диване без признаков жизни. А рядом с моим усопшим телом суетились две милые женщины, мои тетушки, причитающие и опекающие мое тело, словно пчелки над родным ульем.