– Да… ровно один: зачем это всё?

– Ну, как? – немного нервно сказал Виктор Брамов. – Три чипа – чтобы на них хранилась одинаковая информация. Например, взорвут роботу голову, а мы хоба! Открутили крышечку маленькую на теле, чип забрали и в новое тело вставили. И всё. А тема с уничтожением данных: чтобы робот личностью был – в единичном экземпляре, то есть. За какие-то доли секунды два чипа никто достать не успеет. Ну… максимум какой-нибудь супер-робот, которых сейчас даже ещё не существует.

– Круто… И давно ты этим увлекаешься? – спросил я.

– Разными механизмами – с детства. А чтобы роботами-андроидами всякими… профессионально – последние года два-три. А ты что, больше всех знать хочешь?

– Да нет… Просто спросил.

Наш разговор прервала Анжелика.

– Виктор, Олег с тобой? – послышался её голос из рации Виктора.

– Ага. Нужен?

– Его Б. У. ждёт. Он помнит?

Виктор наигранно манерно протянул мне рацию и сказал:

– Вас-с!

Я взял рацию и ответил:

– Да.. помню. Я думал, у меня ещё минут десять есть.

– Если быть точнее: четырнадцать с половиной. Хорошо, что не забыл. Куда идти знаешь. Пока. Ещё увидимся.

Я вернул рацию Виктору, попрощался и пошёл к кабинету… или помещению?.. Аудитории?

Нужный кабинет оказался в тупике второго этажа крайнего здания.

Напротив кабинета располагалась комната с табличкой «Душевая». Рядом, в коридоре, находились ещё две комнаты.

На одной было написано: «Оружие», в другой была открыта дверь, через которую было видно, что за ней ещё две двери: «Медблок» и «Жилые помещения».

Планировкой тупик напоминал коридор общежития: старый потёртый ковёр на полу, тусклые лампочки… Разве что стены были всё так же ярко-белыми.

Я только подошёл к двери кабинета и не успел постучать, как у себя за спиной услышал голос Б.У.:

– Подожди! Не открывай пока дверь.

Я оглянулся и увидел его.

Б.У. стоял около открытой двери в душевую и держался левой лапой за какую-то железяку, напоминающую вешалку и прикрученную к стене где-то на уровне ушей.

На Б. У. были надеты коричневые заношенные брюки и чёрные кроссовки. Через шею у него было перекинуто маленькое полотенце.

Всё тело, лицо и руки Б.У. были покрыты шрамами и порезами.

– Совы, – произнёс Б.У., заметив, что я его пристально изучаю. – Не хочу, чтобы Анжелика лишний раз расстраивалась. Накину какую-нибудь рубашку, тогда и зайдём.

– А у вас же, кажется, есть медицинский станок… Я хотел сказать: аппарат, -начал, запинаясь, говорить я. – Он разве не может сводить шрамы?

– Может… но смысл, если через неделю новые будут? То взорвут кого-нибудь рядом, – Б.У. показал локоть правой руки, на котором не было куска кожи. – То Совы эти, с ножами мелкими… Ладно, не люблю жаловаться. Если есть вопросы, спрашивай.

После этих слов Б.У. стал пристально на меня смотреть. Я был просто обязан задать хоть какой-то вопрос. Первым в голову пришёл, наверное, один из самых невежливых:

– Вот я – собака. А ты – кто? – спросил я с улыбкой, но из-за этого вопрос прозвучал ещё и ехидно.

– Я – помесь койота с фенеком. Как видишь, на пользу ни одному из этих двух видов это не пошло, – спокойно ответил Б.У.

Затем он приоткрыл дверь в комнату «Оружие» и вытащил оттуда большую спортивную сумку. Он открыл её, взял из неё водолазку и убрал сумку обратно.

– Давай, заходим, Олег, – надевая водолазку, командирским голосом сказал Б.У..

Я, Анжелика и Б.У. сели за длинный деревянный стол. Анжелика постоянно смотрела на Б.У. – вернее на свежий глубокий порез на его морде. Я же смотрел то на Анжелику, то на Б.У.. Сам же Б.У. смотрел на стол перед собой, как будто подбирая слова.