Все случилось именно так…

Один к одному! Вернее, с одним незначительным отклонением: никаких наркотиков у меня не нашли. По той простой причине, что за четверть часа до появления незваных гостей с ордером и понятыми, из бачка в туалете я выудил целлофановую упаковку какой-то массы, на ощупь напоминающей пластилин.

«Граммов сто, не меньше», – прикинул я, искренне удивленный тем, с каким размахом меня подставляют.

И, не мудрствуя лукаво, тут же спустил свою находку в толчок.

Обыск быт обставлен по полной программе – с соблюдением всех процессуальных формальностей; с нагрянувшей ко мне в квартиру представительной делегацией, включавшей целую банду оперативников, симпатичную девушку из прокуратуры, двоих пенсионеров в качестве понятых, видеооператора и розыскного спаниеля, который сразу привел ментов в туалет.

Где они, пораженные, ничего не нашли!!!

Я сидел на кухне в компании мрачного мужика из ОБНОНа и с мстительным удовлетворением наблюдал за тем, с каким ошарашенным видом перешептываются возле сортира двое оперативников. Потом оба синхронно окинули меня не предвещающими ничего хорошего взглядами и предложили перейти в комнату, где сразу продемонстрировали, что постараются разломать все, что только можно сломать.

Первым, что угодило им под горячую руку, была дорогая акустика «Пионер».

– Алло! Вы, носороги! – Я впервые за все время обыска подал голос и вмешался в «следственные действия», потому что понял: если этих варваров не остановить, то от моих «пионерских» колонок останутся щепки. – Мне предъявляли ордер на обыск, но не на погром.

Менты даже не обернулись. Они меня будто не слышали. Но тут мне на помощь пришла представительница прокуратуры.

– Он прав. Прекратите. – У нее не было должного опыта. Возможно, она даже была всего лишь стажером. Как бы там ни было, но эта девушка еще не утратила наивной уверенности в том, что всем беспределом в России правит Закон, могучий и мудрый.

Менты неразборчиво пробормотали многоэтажную матерщину, но послушались и от колонок отлипли. Более того, сразу утратили к обыску интерес и принялись составлять протокол: мол, в ходе следственных мероприятий ничего противозаконного в квартире гр. Забродина Д. Д. не обнаружено – ни наркоты, ни оружия, ни заложников, ни эмигрантов из стран Средней Азии…

– Подпишите, – сунули мне несколько мятых бумажек, и я пятнадцать минут наслаждался – изводил ментов, внимательно вчитываясь в накарябанные одним из них каббалистические знаки, сосредоточенно шлепая губами и задавая идиотские вопросы:

– А извините… вот тут… да, вот тут вот написано: «… с применением спецсредств… служебной собаки». Это как же так? Какое спецсредство? Собака ж живая! Шевелится. Пахнет. – Я с дебильным видом кивал на спаниеля.

Менты кипели.

Девушка из прокуратуры кусала губы, чтобы не рассмеяться.

Пенсионеры с важным видом дожидались окончания «следственных мероприятий».

– Ничего не разобрать, – тем временем продолжал капризничать я. – Что за почерк! Перепишите…

– Подписывай! – не выдержал оперативник. – Или сейчас с нами отправишься!

– Не имеете права! – отрезал я и, возмущенный, повернулся за поддержкой к представительнице прокуратуры. – Подсунули какую-то цидульку! А теперь, слышите, еще и угрожают!

– Дайте сюда. – Девушка протянула руку, и я вложил в нее протокол. – М-да… действительно… почерк. И все-таки подпишите. Ничего опасного для вас здесь не написано.

Симпатичная девушка… Я решил, что в следующий раз, когда они ко мне заявятся с обыском, обязательно приглашу ее в ночной клуб.

Вместо того чтобы принести мне извинения, один из легавых, выходя из квартиры, зловещим тоном пообещал: