Книжник подобрался, взгляд у него стал отрешённым, словно ему предстояло вспомнить нечто, не способное принести никаких положительных эмоций. Но крайне необходимое.

– Что такое параллельные миры, знаете? – Вопрос был задан сразу обоим: и Алмазу, и Шатуну. – Или краткий экскурс проводить придётся?

– Примерно, в общих чертах и где-то около, – кивнул Алмаз. Шатун тоже взмыкнул что-то утвердительное.

– А больше и не надо, – поправил сползшие на кончик носа очки Книжник. – Я тоже постараюсь обойтись без специфических терминов. Параллельные миры существуют независимо друг от друга, и события, происходящие в каждом из них, влияют на ход истории, творящейся только в этой вселенной, никоим образом не затрагивая других. Понятно объясняю или ещё проще надо? Хотя куда уже проще…

– Нормально, – пробасил Шатун.

– Лады… Для полноты картины добавлю, что путешествия в параллельные миры теоретически возможны, но на практике – увы… А вот теперь представьте, что два мира всё-таки пересеклись! Даже не пересеклись, а соприкоснулись. Ненамного, но плотно. Так, что образовалась некая лазейка, дыра – называйте, как хотите, – через которую из одного мира в другой утекает энергия.

– Всплеск! – уверенно сказал Алмаз и выругался – длинно, затейливо. – Из этого чулана барабашка?

– Точно. – Книжник покривил губы, точь-в-точь как его дядя. – И многие из прочих «восторгов жизни», которые мы наблюдаем уже четвёртый десяток лет. Представьте себе паразита, живущего за счёт другого организма, тянущего у него жизненные силы. И не сказать что совсем уж гуманными дозами.

– Я так предполагаю, что мы не в роли паразита, – буркнул Шатун. – Скорее уж наоборот…

– Разубеждать не буду. – Очкарик криво и очень зло усмехнулся. – Хотя бы потому, что всё так и есть. Самым доподлиннейшим образом…

– А этот, жертва могильщика, оттуда? – Алмаз сделал неопределённый жест, явно относящийся к тем самым параллельным мирам. – Спасти нас явился?

– Если бы… – Голос Книжника приобрёл какую-то странную интонацию, не сулящую никаких бесплатных коврижек. – И все коврики в Суровцах вытрясти заодно. Спасатель, бля…

– Себя он спасти собирался. – Лихо посмотрела на них снизу вверх застывшим, почти безжизненным взглядом и повторила по слогам, как для непонятливых: – Се-бя. И точка.

– Стоп! – помотал головой Алмаз. – Дыра между мирами, мы в пролёте. Они, как я понимаю, – в аналогичной обстановке. Вселенские катаклизмы, бывает… Спасут себя, спасут нас. Какие проблемы? Помочь надо – поможем… У меня только в голове не укладывается – чего ты так взбеленилась?

Шатун согласно закивал, но в глазах стояло какое-то осознание, что полной картины им ещё не рассказали, остались какие-то шероховатости, что-то не сходилось, пробуксовывало…

– Это не катаклизм, Алмазик! – яростно выкрикнула Лихо и тут же подавила вспышку, продолжила, резко выговаривая слова, словно резала по живому – больно, неотвратимо: – Это они сделали…

– Они? – Друзья одновременно посмотрели на дверь, из которой до этого вытолкали Лихо. Та правильно поняла реакцию соратников.

– Не надо. Не поможет. Он уже плохой был, когда разговор заканчивался. Не стерпела душа, приложила я ему за все тридцать с лишком лет такой жизни. Сейчас отходит уже наверняка…

– Не знаю, как это у них получилось, – Книжник снова взял слово. – Но это была не случайность. Как мы все успели понять, в ходе расспроса, допроса – называйте как хотите! – в их мире были проведены целенаправленные действия, итогом которых стали известные нам последствия, называемые Сдвигом.

– Зачем они это сделали? – катая желваки по скулам и постукивая кулаком о бедро, спросил Алмаз. – Только не говорите мне, что у них чего-то не хватало и они решили запустить свои грабки в наши закрома. Без спроса и предупреждения.