–Салют! Еще на работе? Что-то есть по нашему придурку? Ну, все ясно, отдыхай!

Закончив разговор, Бондаренко молниеносно накрыл мое злополучное кольцо широкой ладонью.

–Пальчики у него чистые, из какой, говорите, психушки сбежал?

–Да нет, из частной клиники Вахитова, -спокойно поправил Оззи, -можете туда позвонить, удостовериться.

Последующие несколько минут бравый капитан успешно занимался телефонными переговорами, Оззи писал объяснительную от имени Эксла, а я тихо стояла в сторонке. Все от меня зависящее я уже сделала, осталось только уповать на то, что у Фортуны сегодня нет критических дней.

–Осталось выплатить компенсацию сержанту Барсукову и вроде как все, -резюмировал Бондаренко, потом поймал мой осуждающий взгляд, на секунду задумался и выдал, – в размере трехсот условных единиц,

– Что, так серьезно покусал?– не удержалась я от ехидного вопроса. Оззи по обыкновению хмыкнул в кулак.

–А это за моральный ущерб, – живо парировал капитан.

–Собака бывает кусачей, только от жизни собачьей, – тихо промурлыкала я себе под нос и положила три зеленые купюры на стол. Бондаренко с ловкостью карточного шулера накрыл их свеженаписанной объяснительной.

Эксла недовольно сопящий «рыбий глаз» привел в рекордно быстрые сроки. Парень не глядя подписал вышедшее из под пера Оззи произведение эпистолярного жанра и торжествующе (!) улыбнулся капитану Бондаренко.

–Пока, придурок, не попадайся больше!– напутственная речь вышла на удивление краткой.

Я крепко схватила Эксла за руку и потащила к выходу. Неужели этот кошмар наконец-то закончился? Верилось с трудом, особенно учитывая, каким настороженным взглядом Оззи окинул замерших у конторки полицейских. Ну и черт с ними со всеми! Я хотела верить, что все получилось, и я верила. А что у меня еще осталось, кроме веры?

Эксл с жадностью вдыхал холодный воздух. Даже в тусклом свете уличных фонарей я видела, как светятся его глаза, и если здесь хотя бы на долю была моя заслуга, то ради этого стоило жить.

–Давайте в машину, холодно, – Оззи подтолкнул Эксла к «Форду», – надо отсюда побыстрее сматываться, пока наши друзья не передумали.

Эксл уже поднял ногу, чтобы влезть в машину, как вдруг резко замер на месте. Я не сразу поняла, что привлекло его внимание, а когда поняла, остолбенела вслед за ним. Рядом со входом в изолятор припарковался полицейский «Уазик» с зарешеченными окнами. Из машины выскочили два сотрудника в форме, быстро открыли заднюю дверь и грубо вытащили наружу темноволосого мужчину в черном пальто.

–Микаэль, – одними губами прошептала я, не в силах пошевелиться от страха. Я заставила себя забыть хотя бы на время, как корчилась от боли, охваченная золотым пламенем, как превращалась в кипящую лаву металлическая дверь, как мне пришлось лезть по пожарной лестнице и пробираться через чердак, и вот опять! Неужели он никогда не прекратит преследовать меня! Да сколько можно?

Оззи, которого появление Микаэля впечатлило не больше, чем бродячую собаку падение мировых цен на нефть, втолкнул Эксла в салон. Я с неимоверным трудом разорвала оковы страха и тоже полезла внутрь. А вот бармен в свою очередь полез…в капот. Заводиться с первого раза норовистый «Форд» категорически отказался.

Мы с Экслом прильнули к стеклам. Микаэль отчаянно упирался, но полицейские выполняли свой служебный долг с завидным рвением и пресекали любые попытки сопротивления. Я примерно догадывалась, за какие заслуги мой, мягко говоря, недоброжелатель оказался в числе клиентов «обезьянника», и если совсем уже честно, от всей души радовалась данному факту, вот теперь капитан Бондаренко увидит, что значит настоящий придурок. Судя по всему, Экслом владели примерно те же чувства, потому как на его лице сияла злорадная улыбка.