– О, правда?

– Да. Отличный парень. И мы снова встретимся, – ложь дается легко, но я не чувствую за собой вины, увидев в глазах Мелинды облегчение. Порой своей назойливой болтовней она сводит с ума, но я привязалась к ней и считаю своей подругой.

– Я так рада. – Она чуть не выпрыгивает из штанов. – Извини за такие слова, но какой же он дурак. И обещаю тебе: он пожалеет, если еще не начал жалеть. Поверить не могу, что он просто взял и бросил тебя.

Мы обе понимаем, что она говорит про Шона, но я отвожу глаза в сторону. Когда конвейерная лента останавливается, оповещая о конце смены, Мелинда подходит ко мне и нерешительно обнимает.

Я крепко обнимаю ее в ответ.

– Я буду по тебе скучать.

Мелинда отстраняется и обхватывает руками мои плечи.

– Но по моей болтовне скучать точно не будешь. – Она смеется и подталкивает меня локтем. – А вот мне будет не хватать такой слушательницы. Когда ты уезжаешь?

– Осталось всего несколько месяцев.

Мелинда подмигивает.

– Проведи их с пользой.

Я киваю и умудряюсь изобразить искреннюю улыбку, когда она выходит с линии, чтобы отметиться на выходе. Я плетусь за ней, мыслями возвращаясь к утреннему разговору на кухне. Для всех, кто близко меня знает, теперь я девушка с разбитым сердцем, которая замкнулась в себе.

Тобиас тоже видит меня слабой, но ирония в том, что люди вроде Мелинды, которые каждый день с трудом сводят концы с концами, и моя привязанность к ней и к остальным из нашего круга, вынуждает меня молчать и уступать. Если бы я хоть на секунду подумала, что Тобиас собирается навредить Мелинде или тем, кто мне дорог, то уже давным-давно подала бы сигнал. Но это не тот случай. И вопреки моей ненависти к Тобиасу я знаю, что он планирует вернуть жителям этого города власть.

И этот план я полностью поддерживаю.

Делает ли меня плохим человеком желание, чтобы мой отец из-за этого страдал? Возможно.

Но это та роль, которую я выбрала сама.

И, возможно, отчасти мое неуважение к отцовскому благосостоянию связано с затаенной злобой на то, что предпочел мне свою империю.

Может быть, потеря состояния принесет отцу столь необходимое смирение и даст ему второй шанс, шанс отыскать более значимую цель. Я знаю, что меня сильно изменило смирение. И эти уроки я не воспринимала как должное, даже если в процессе они казались такими.

Но если Доминика я считала холодным, то его брат гораздо более черствый. Неприступная стена, которая считает любовь всего лишь помехой.

«Плохо для бизнеса».

«Ты одержима».

На меня накатывает злость, когда я забираю из шкафчика телефон и читаю сообщение, в котором Кристи сообщает, что она на свидании и позвонит завтра. Теперь подруга выходит со мной на связь каждый день. И я знаю, что это связано с тем, что она меня жалеет. Волнуется за меня.

Я не могу даже своего злейшего врага заставить воспринимать меня всерьез, потому что рассекаю по городу со своей душевной болью, как с клеймом на лбу, и это отравляет мне существование.

Захлопываю дверцу, чувствуя, как вокруг меня змеей свивается раздражение. Мои близкие ходят подле меня на цыпочках, беспокоясь о моем состоянии. И в эту секунду меня осеняет омерзительная мысль.

Я становлюсь своей матерью.

«Одержима».

«Одержима».

Я действительно зависима?

Если быть честной, с парнями как раз это я и чувствовала. Они кормили меня этими ощущениями по очереди. Но в этом и есть суть любви, ведь так? Она во многом и есть наркотик, на который люди подсаживаются. Тот, что разрывает душу напополам, когда теряешь любовь.

И, возможно, именно охота за любовью заставила меня сегодня нарушить правила. Восемь месяцев молчания. И если я наркоманка, то без дозы прожила слишком долго.