Отказ в призыве, – сделали калекам,

А все «другие» – в тылу были нужны^>29

Таких «других» – собралось тысяч сорок

С них сделать можно было новый Вал

Приказ издать – без всяких оговорок

И не было б «исхода» – как финал

Но, как же, как же, мыслимо ли дело?

А как же пресса, ей каждый доверял!

Она давно, чужим фальцетом пела

«Тиснула» глянц, что не преступен Вал

А тут «Массандра» – погреба открыла

«Мадера», «Херес» – в бордели поступил

И «тыловая тьма» в экстазе, аж завыла

И даже тот – кто с детства трезвым был

Иная часть, нисколько не смущаясь,

Коммерцией – «колючкой», опутала весь Крым

Пускала на продажу, союзников «подачу»^>30

Совесть, погоны, делягам заложив

А рядовой солдат?! Завсегдатай Ишуни

Заказывал себе, пол фляги кипятку

А чаевые?! О них не ведали и в помине

У тех хозяева – «Ох, братец, – угощу!»

Когда «дроздовец», «марковец» и прочий

Сухарь «краюхи» жарил на костре

Наш тыловик до речь – столь сыпучий

Пил за Россия, уткнувшись в декольте

А Ваня. Солдат. Голодный на всё тело

Вставал на пост, конечно был он смел

А тот с бравадой, слегка и захмелело

Вёл мадмуазель на рандеву в постель.

Ну, а Иван, ему то, что за дело?

Шестой уж год поди в окопах и боях

А ведь жена, не бойсь, так наболело…

Слезьми умылася, и Богу отдалась…

Шестой годок – одна в сырой избёнке

Детей – приют. И просто – не до сна,

Где Ванечка – ужель в чужой сторонке?

Склонил головушку свою не за Царя!?

А Ваня ночью, согревал винтовку

И снилася ему родимая жена

Надев нарядную свою косоворотку

Ей песню пел, глаза не отведя

Сон оборвался под звуки канонады

Блиндаж крепился выдержать удар

И принимал, летящие снаряды

Не отвлекаясь на печки перегар

Блиндаж в миг наполнился народом

А сверху, всё сыпалась сера земля

Втиснулся также ротный, мимоходом

Темляк шашки нервно теребя

А на верху от грохота орудий

Земля кукожилась и в судорогах тряслась

За ночь прошло их несколько прелюдий

Под утро лишь она, покоя дождалась

8 ноября, подул промозглый ветер

Ему на помощь, пришёл ещё мороз

Пройдя позиции и никого, не встретив

Унёс он воды Сиваша обидно, аж до слёз

Подарок от природы врага приободрило

И комиссаров вой, пронёсся над водой

С гнилого Сиваша «чудовище» завыло

И легион бесов, погнали на убой

Литовский полуостров нами удержался

Пришлось оставить линию окоп

Казак кубанский, остервенело дрался

Пуская лошадей в отчаянный галоп

На помощь подошли свежие резервы

И красные полки дальше не прошли

А белые бригады – натянутые нервы

На запасной рубеж ночью отошли

Но, основной удар достался Перекопу

В молчании вздымался грозный вал

Подвергся он, бесовскому потопу,

Который с яростью на него влезал

Турецкий ров убитыми мостился

Носились пули, впивалися в людей

В грохоте атак Турецкий вал силился

Сдержать натиск пламенных зверей

Вторые сутки почти в изнеможенье

«Ударники» держались из последних сил

И чтоб не допустить прямого пораженья

Кутепов резервы в бой благословил

А ночью на девятое, весьма поспешно

Противник с фланга обошёл наш вал

Нанёс удар, и смял тылы успешно

И отходной манёвр нам всё же навязал

Очередной удар сдержали под Ишунью

Бесовский легион сгущал над нами тьму

Неслась «краснота», обезумевшей лунью^>31

Её «косили» мы, в упор, как трын-траву

Опять сошлись тогда мы в рукопашной

Истошный рёв воздух разрывал

Опять! Сечь была ужасно страшной

И демон в попыхах, жатву собирал

Гремели выстрелы, взрывалися снаряды

Огнём свинцовым залевался пулемёт

На приступ шли всё новые отряды

И слышалось картавое: товагищи – впегьёт!

Но, первый штурм, всё же мы отбили

С тяжёлыми потерями для нас

И трупами врага долину всю покрыли

На сколько в темноте мог видеть глаз

Тяжёлая утрата на нас тогда свалилась

Погиб телефонист «дроздовского» полка