Да и даже чисто физически не могу его на себе представить. Он же огромный и тяжелый как танк! А я дама хрупкая...

Только дружить!

За ширмой быстро переодеваюсь. Обматываю волосы сухим полотенцем. И надев капюшон, выхожу из шатра.

Иду к джипу, размахивая пакетом. Но Тихомирова в нем нет. И двери закрыты.

- Ну, здрасьте... - растерянно оглядываюсь.

Зачем так делать?!

Моя сумочка осталась у него в машине. А там всё!

Добрыня у проруби, вспоминаю я, знакомый Тихомирова. Попрошу его набрать.

У проруби уплотняется толпа и словно что-то происходит.

Оставляя пакет у колеса, иду в ту сторону. Ну сто процентов Преподобный там!

Сердце мое начинает стучать тревожно.

Хоть бы ничего не случилось...

- Ребенка отпустил моего! - орет какой-то мужик.

Мне кажется, он не совсем адекватным.

Толпа недовольно ропщет.

На руках у Тихомирова рыдающий мальчик лет пяти, завёрнутый в его большую куртку.

- Я сказал, мой пацан окунется, значит, окунется!

- Да разве можно малыша силой! - возмущаются женщины. - Стресс такой! Сердечко остановится!

- Это мой сын! Я вашего мнения не спрашивал. Дай сюда! - дёргает к себе ребенка.

Тихомиров уворачивается. Нога соскальзывает в сантиметрах рядом с прорубью. Но удержавшись, он отыскивает равновесие.

У меня поджимается от страха живот.

Улетит сейчас с ребенком туда! А там старушка какая-то. Старушка соскальзывает со ступеньки, обмерзшей льдом и падает назад.

Ужас...

- Добрый, ментов вызывай! - рявкает Тихомиров.

- Вызывают, держи его! - вытаскивает Добрыня эту пожилую женщину. - От проруби все отошли!

Все пятятся, но папаша не даёт отойти Тихомирову.

- Как вы себя чувствуете? - спрашивает у старушки Добрыня.

Она как рыба втягивает воздух, хватаясь за его руки.

Сумасшедший папаша не отстаёт от Света с ребенком.

- Что вы стоите?! - смотрю на сомневающихся мужчин - вмешиваться или нет.

- Ну его нахер, связываться! Его сын... Виноватым потом окажешься... - обсуждают.

- Дай сюда моего сына, сказал! - орет папаша. - Или вместе с ним полетишь!

Пихает их.

Мальчик испуганно кричит, хватаясь за шею Тихомирова. Скользят по льду… и сейчас их “собьёт фура”.

- Не трогай их! - подлетаю я, отталкивая неадекватного мужика.

Оступившись, он летит в прорубь.

Господи боже! - зажмуриваюсь я.

Главное, не головой об лёд!

Подбегает женщина-спасатель, забирая из рук Тихомирова ребенка.

Мужик, матерясь, выныривает. Теряет равновесие на лестнице, снова летит назад. И сам не выныривает больше, всплывая спиной вверх.

Не дыша, смотрю на эту страшную картину.

- Да чтоб тебя, собака сутулая! - ворчит Тихомиров, поднимая рукав объемного свитера до локтя. Ложится на лёд, хватает его за локоть. Вытаскивают папашку вместе с Добрыней. Его кожа царапается об неровный лед.

- Девушка его толкнула... - обсуждают в толпе.

- Сбежала отсюда! - кидает мне в руки ключ от машины Свет.

Поймав, продолжаю стоять на месте, словно ноги вмерзли в снег.

- Бегом! - шикает на меня он.

Пячусь, делая несколько шагов назад.

Но я же... Не толкала его в прорубь. Я просто защищала Тихомирова с ребенком. Чтобы он не столкнул их!

Саунд: Сверхновая - Иво

Рассерженный взгляд Тихомирова заставляет меня отступить ещё дальше.

Очухавшегося, покачивающегося мужика ведут под руки в шатер.

- Пьяный... - шушукают в толпе. - Как не стыдно на Крещение-то...

Добрыня строит толпу, строго объясняя, как себя вести рядом с прорубью. Долбит лёд на ступеньке железным колом.

Свет хватает меня за локоть и тащит к машине.

- Я что тебе сказал, а?!

- Но я же...

- Давай вот сразу на берегу договоримся, Чалкина, что ты слушаешься меня как собака Павлова!

- На каком ещё "берегу"?.. - лепечу я, стараясь успевать за его быстрым шагом.