– О, мэм, стоит ли так беспокоиться, – завилял хвостом Джим.

– А, правда, командир, какова цель нашего полета? Хотелось бы узнать, – спросил Стив, наливая колу в стакан со льдом.

– Всему свое время, Стив, всему свое время, – Атенаис похлопала его по плечу и вышла в коридор, к себе в капитанскую каюту.

На столе лежал пакет с секретным предписанием: вскрыть за полчаса пред посадкой. Атенаис покрутила его в руке и бросила в ящик стола.

«Почему пригласили нас? – подумала она – «Луначарский» – специальная научно исследовательская станция, изучающая различные аномальные явления. Непонятно зачем нужен боевой отряд»?

***

– До посадки осталось десять минут,– сказала Атенаис, прохаживаюсь возле своих подчиненных, стоявших в стройной шеренге.

– При общении с русскими прошу соблюдать взаимоуважение и политкорректность. Никаких шуток и анекдотов на политические и сексуальные темы.

– Мэм, разрешите вопрос, – подал голос Джим. – Я вот читал в газетах… – Ты читаешь газеты? – удивилась Тина.

– Читал…что русские не любят негров, – покосившись на нее, продолжал Джим.– Они нас просто ненавидят. Не считают нас за людей. Понимаете о чем я?

– Джим, ты все перепутал, – сказала Атенаис. – Наоборот, в Советском Союзе любят малые народности и считают, что в США белые угнетают негров.

– Да ну! – поразился Джим. – Стив ты меня угнетаешь?

– Еще одно слово и я начну угнетать тебя, – сказала Тина, крепко хлопнув Джима по спине ладонью. Тот притворно согнулся с гримасой боли на лице.

Стив засмеялся:

– Слушай, Тина, черный не может угнетать черного… Атенаис молча, наблюдала этот цирк, затем холодно сказала:

– Боюсь, Джимми и Стиву придется принять наряд по кухне после посадки. Джим со Стивом вытянулись в струнку.

– Виноваты, мэм! Больше не повториться, мэм!

Атенаис скептически посмотрела на них и, сделав несколько шагов к главному экрану, сказала:

– Прошу всех занять свои места…

«Фабулос» сделал два круга перед посадкой и опустился на шершавую поверхность Луны.

***

«Итак, что мы имеем, – размышлял Максимов, сидя за столом в своем кабинете. – А имеем мы банальное искривление времени и пространства. Это в институте на 2-ом курсе проходят, но одно дело теория, а совсем другое столкнуться с таким на практике».

Затрещал правительственный видеофон, и на экране появилось лицо вождя страны, сильно искаженное помехами.

– Здравия желаю, товарищ Генеральный Секретарь! – бодро сказал Максимов, вскочив, и отдав честь.

– Ладно, уж, сидите. – Сказало лицо. – Что у вас там опять? – Разбираемся, товарищ Генеральный секретарь.

– Вы мне это прекратите. Разбираются они. – Проворчало лицо и тут же, исказившись в страшную гримасу, исчезло.

Максимов вскочил и пару раз ударил кулаком по видеофону. Тот молчал.

– Что у вас там? – Закричал он в воронкообразную трубку со шлангом, вставленным в пол – связь с радиоцентром.

– Щас наладим, товарищ полковник, потерпите маленько, – глухо издалека ответил голос специалиста по связи.

Максимов снова сел за стол.

«Насколько он может быть опасен?» – продолжил он свои рассуждения.

Вдруг стол мелко задрожал. Шариковая ручка покатилась по столу и упала на пол. Максимов огляделся. Стены, потолок затряслись, в воздухе появился и прочно осел высокий, резкий звук.

По коридору загремели сапоги охранников. В кабинет ворвался адъютант. – Контейнер, товарищ полковник, контейнер!

– В чем дело?

– Висит, товарищ полковник, висит!

Максим, схватив под руку перепуганного адъютанта, выскочил с ним в коридор. Втолкнул его в лифт. Они спустились на первый этаж и побежали к ангару.

Контейнер, приподнявшись на полом, на два-три метра вибрировал, и издавал тонкий, противный звук. Максимов оглянулся. Адъютанта уже не было.