– Ну что ж. – Маран встал. – Нам будет дозволено вернуться к месту привала? – спросил он небрежно.

– Вы проведете ночь здесь.

Маран, видимо, не ждал другого ответа. Он кивнул и сказал:

– Тогда отведите нам место для отдыха. Горные восхождения требуют свежих сил.

Деци снова хлопнул в ладоши.

– Уступи охотникам свой шатер, – приказал он явившемуся прислужнику. – Отнеси им еды и вина.

– Только еды. Вино потом. После.

– Верно. Одобряю. – Отпустив их движением руки, Деци повернулся к Лахицину.

– Отужинай со мной, кехс, – он кивнул прислужнику, и тот неслышно выскользнул из шатра. – И раздели со мной шатер на эту ночь.

– Мне надо идти в свой кехсун.

– Зачем?

– Присмотреть, отдать кое-какие распоряжения.

– Что за срочность? Мы не в походе, а на привале.

– В походе свои заботы, полководец, на привале свои.

– Кого ты оставил за себя?

– Начальника второго сута.

– Чицка? Чицк – человек надежный. Если нужно, пошли к нему вестника…

Остальное Дан с Мараном не услышали, вернувшийся с нетуго набитой сумкой прислужник, почтительно сообщив полководцу, что ужин готов, пригласил их следовать за собой. По дороге Маран шепнул Дану:

– Неужели он оставил кехса у себя в качестве заложника?

– Зачем?

– Может, он подозревает, что кехс сговорился с нами?

– О чем?

– Откуда я знаю? Я не знаток психологии полководцев лахского происхождения. Просто у меня создалось такое впечатление. Этот Деци напомнил мне милые сердцу изиевские времена. Наверно, он из тех, кто в каждом встречном видит заговорщика.

– Против Лаха?

– Против себя самого! Не будь наивным, Дан, таких людей интересуют только они сами, плевали они на Лах, на Бакнию, если их и волнует судьба народа или государства, то только в связи с их собственной судьбой. Если гибель государства означает их гибель, они будут это государство защищать… формально… на деле в лице государства защищая самого себя… – увлекшись, он повысил голос, Дан коснулся его руки и незаметно кивнул на шедшего впереди прислужника.

Маран сразу сменил тон.

– Эта манера произносить речи по поводу и без повода прямо болезнь, – пробурчал он. – Мне, наверно, пора лечиться.

– Ну не так уж часто это с тобой случается, – засмеялся Дан.

– Да? Все равно, уместнее было б заговорить о другом.

– Что ты имеешь в виду?

– Скажи-ка, Дан, эта зажигалка… Как по-твоему, она совместима с уровнем античности?

Дан пожал плечами.

– Трудно судить. Мы же не знаем, как она устроена. Может, в ней два кремешка, и все.

– А горючее?

– Горючее? Ну… Кто может сказать, как выглядела эта страна прежде. Что если там были, например, открытые месторождения нефти, и они узнали о ее свойствах еще…

Маран прервал его.

– И каким образом горючее – чем бы оно там ни было, могло сохраниться лет… я думаю, не меньше двухсот? Оно бы давно высохло.

– Но мы же не знаем его естественных свойств, – возразил Дан. – И вообще, не стоит гадать на пустом месте. Лучше ты объясни мне, каким образом мы заберемся на эти самые скалы.

– Утро покажет.

– Это все, что ты можешь сказать?

– А что еще? Ты когда-нибудь лазил по скалам?

– Нет.

– Ну и я нет.

– Что же делать?

– Сейчас дойдем до нашего приюта… надеюсь, не последнего… свяжемся со станцией, может, они нас проинструктируют? Другого выхода не вижу.

– Это не выход, – проворчал Дан. – Вот если б они прислали какого-нибудь альпиниста, чтоб он влез туда вместо нас…

– Ну да! Он бы влез, а тебе потом еще за это медаль на шею…

Проводник свернул в сторону, и через несколько метров перед ними выросла темная масса.

– Здесь, – сказал он, предупредительно отодвигая полотнище, занавешивавшее вход в шатер.

Появившиеся на горизонте скалы поразили Дана своей явной несообразностью – впрочем, что именно ему представилось несообразным, он определить не смог. Издалека засыпанное песком до половины нагромождение их производило впечатление кучи щебня, но постепенно это ощущение исчезло, а вскоре Дан разглядел выглядывавшие из песка огромные камни, отвесные грани которых не прибавили ему уверенности в себе и ближайшем будущем.