А что нам еще оставалось делать? Мы с Галиной встали прямо на дороге среди потока людей, склонили головы и молились о том, чтобы… Да я и толком не знал, о чем молиться. Сумок нет, денег нет. В общем, помолились, представив все Богу. Открываем глаза – идет человек из охраны рынка. Обрисовываем ему нашу ситуацию. Он показывает нам направление – рядом отдел милиции…

– Мы, говорит, здесь только рынок охраняем, а с такими случаями только милиция разбирается.

Идем в отдел, объясняем ситуацию. Следующие часа 3—4 проходят у нас в письменных заявлениях-объяснениях нашей «пикантной» ситуации.

Сначала показания брала девушка-оперативник, лейтенант. Она долго и подробно нас опрашивала, что и как произошло. В конце концов, когда все было завершено, я спросил ее:

– А какая у вас раскрываемость подобных преступлений?

Ничего не сказала «золотая рыбка», лишь на меня посмотрела так, что я почти самоубедился, что я из инопланетной цивилизации, совершенно ничего не знающей о жизни здесь, на Земле. Почему-то мне стало совсем плохо. Последние лучики надежды пропали. Но вот пришел еще один служитель фемиды – крепкого телосложения и средних лет:

– Закончили? – Оперативник, пробежав еще раз глазами по всем документам, посмотрел на меня:

– Ну че, все, давай дуй на рынок. Ищи свои сумки. Я что ли их тебе искать буду? Найдешь – позвони. Вот номер. Нарисовался путь – что делать дальше…

Черкизовский – это квадратные километры. Иголку в стоге сена проще найти! Молимся снова. Ищем, молимся и ищем. Смотрю, бежит ко мне Галина. Глаза круглые. Нашла! Идем в этот контейнер. Лицо «восточной национальности», но не то, с которым мы договаривались о продаже, другое. Спрашиваем, указывая на наши сумочки: а это сколько стоит? Цена внушительная, явно не оптовая. Переглянулись, позвонили нашему оперативнику. Через минут тридцать он приехал в компании с несколькими сотрудниками, опечатали контейнер, забрали наши сумки и снова потащили нас в отдел. Картинка интересная: посреди коридора в участке – гора наших распакованных сумок. Мы с сестренкой уже немного воспрянувшие духом, лицо «восточной национальности», вдруг попавшее под репрессии. Конечно, он не в курсе был, откуда это на его голову свалилось. Купил у перекупа. И вдруг! В это самое время в отдел приходит тот самый перекуп-вор по каким-то делам. Наш торговец оживился:

– Так вот он мне и продал эти самые сумки утром.

Перекуп не успел бровью повести, как оказался пристегнутым к батарее наручниками.

Торговец шепчет нам:

– Заберите, пожалуйста, заявление, я выкуплю у вас все эти сумки.

Через час мы уже ехали домой с наличными, кучей впечатлений от первой продажи и вспоминали, как молились, о чем просили Бога и как Он удивительным образом ответил. Как мы славили Его!

Если в нашей жизни что-то «пошло не так», то однозначно стоит обратиться к Богу, чтобы Он выправил, помог. Он не оставит.

И вот, покаявшись и родившись свыше, дитя Божье начинает свой духовный рост до того момента, как созреет и начнет приносить плод. И вновь вернемся к сельскому хозяйству – к притче, о которой шла речь несколько выше, – и посмотрим на нее более пристально, потому что Учитель именно на этом примере объяснил очень интересные вещи:

«…слушайте: вот, вышел сеятель сеять» (Мк. 4:3).

Понятно, что в данном случае сеятелем может быть любой евангелист, пастор, любой верующий на улице, родной или близкий человек, делящийся Словом Божьим. Сеятелем можете быть вы или я. Но мало кто задумывается о том, что почти одновременно с этим кто-то может быть сеятелем и относительно меня самого…