Он постоянно «за ленточкой», думаю даже, сам напросился в пекло. И не знаю, что врать Лизе. Когда началась мобилизация, его вызывали в военкомат, но лишь сделали учётную запись, отправили домой. Витёк помаялся пару недель и записался в добровольцы. Я не удивился, вполне в его духе.

– Дома что мог сделал, но смотришь на это всё, понимаешь – ничего вообще не сделал. Поэтому и пошёл.

Лизе сказал – мобилизовали, а контракт, мол, ещё и заработок. Вот так и обхитрил. Непонятно, правда, кого. Жена, конечно, заподозрила что-то, тем более стало известно, призванные получают не меньше контрактников. Но молча стала покупать амуницию получше и обвесы – родина сказала «надо», значит, надо. Железная женщина.

– Да как я поговорю? Я ведь голос услышу, рвану сразу к ней. Бед наворочу. Ты уж лучше наври ей что-нибудь. У тебя это хорошо получается.

Самому, наверное, совестно. Помню, как впервые её увидел: «Знакомьтесь, она будет жить с нами». Высокая блонди совершенно городского вида, самоуверенная, с юмором. Даже странно было видеть их рядом – дикарь и цветок. До армии у них что-то там было, через несколько лет, как только устроился в городе, Витя нашёл её, вырвал у мужа. Пару месяцев мы вчетвером ютились в нашей однушке.

– Только возьми пневматический шприц, Лизка покажет. Обычным не потянешь. Это если б бабу нашпиговать, знаю, ты бы давил, пока смазка не кончится. А?

Не издёвка, просто провоцирует старые воспоминания. Подмигивает сослуживцам и с улыбкой чуть толкает меня телом. Грубоватые доски приятно царапают бедро и плечо. Похоже на женские ногти. В бане хочется говорить только правду. Было дело. Слонялись по девчонкам, наводили шорох.

– Было у тебя в жизни такое, как на развилке? Как в русских сказках, стоишь перед камнем: налево – одно, направо – другое, прямо – третье? И смотришь, всё уже было, остался один путь.

Было ли у меня перепутье? Не знаю. Нет, не готов выбирать.

– Да ладно, у тебя компас в штанах, чё ты можешь выбрать? – усмехается Витёк. – Не знаю я тебя, что ли.

Берёт веник, секунду думает, вытаскивает около половины ветвей, связанную часть откладывает. Знаю зачем. Помню, ещё не были так близки, я после гулянки припёрся к нему на квартиру, стыдно было к своей. Утром он выставил на стол что было, я голодный, хватал всё, он ел не спеша, когда остался последний ломоть, я думал – брать ли. Он угадал мысль, разломил кусок пополам, вернул назад, продолжил есть. На меня это тогда произвело сильное впечатление. Тогда же он моей сказал, что ночь я был у него. И с того времени покрывал всегда. Витя – брат моей первой жены.

– Там на МАНе на заднем суппорте штуцер под шприц заломлен, ты просто прижми и дави. Представь сам знаешь что – и сразу второе дыхание. Я тебя знаю.

Внутренние стены обшиты толстым утеплителем на фольге, от этого интерьер имеет инопланетный вид. Сварной самодельный котёл тоже обёрнут блестящей жестью, в полость засыпаны камни. Лавки из грубой доски. Самоварный эко-хайтек. Русский космос. Вот же, из ничего обустроили… А с леса выглядит как обычная землянка – холмик с трубой, ниша с дверцей. Место красивое – сосновый бор, подальше от ППД, поближе к воде.

– Но вообще-то ничего нового я тут не открыл. У бабуси, знаешь, свеча на службе всегда ровно горела. Ей это нравилось, потому и помню. Примета ведь, что у грешников свеча неровно горит. Так вот. Бздят. Нет столько безгрешных.

Кто-то в моечной затевает стирку. Витёк рассказывает, как однажды натурально обделался на задании. И ползти было страшно, на верную смерть, но двухсотого надо вытаскивать, пули прям рядом вжикают, дополз почти, тут увидел противника, метрах в двадцати, тот тоже увидел. Прям по ногам потекло, ну всё, хана. А тот давай строчить, но почему-то не попадает. Не сразу понял, что противник поверх него стреляет, только шум создаёт, да ещё рукой показывает, типа «забирай своего и вали». Так и вынес.