– Я не умею летать, – процедил сквозь зубы Лерол.

– Вот как, значит, Аэлита – вовсе не твоя дочь, а та девушка, которую мы все так долго искали? – улыбнулся Берстар. Он скрестил на груди руки и, свысока глянув на Лерола, проговорил:

– Выходит, это твоя жена Церера научила Аэлиту летать? А твоя миссия, Лерол, состояла лишь в том, чтобы оберегать крылатое создание? Но ты, Лерол, забыл об этом, как когда-то забыл о своем высшем предназначении, забыл о том, что ты – джалледин! Любовь ослепила тебя, сделав предателем святых идей. Сначала ты нарушил закон, запрещающий снисходить до простолюдинок, а теперь… Но, знаешь, Лерол, твоя забывчивость начинает мне нравиться. Оставив Аэлиту без защиты, ты обрек ее на верную смерть.

Лерол побледнел, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он продолжал неподвижно стоять перед императором и, немигая, смотреть в его темные, злые глаза.

– Ценю твою выдержку, Лерол, – похлопал его по плечу Берстар. – Ты всегда был мне симпатичен. Помнишь, поначалу мы даже были друзьями, близкими друзьями, Лерол? Но… время все расставило на свои места. Я – император, а ты – отверженный джалледин. Мне придется убить тебя, Лерол.

– Тогда делайте это быстрее, Ваша Светлость, – спокойно проговорил Лерол.

– Нет, друг мой, – покачал головой Берстар. – Спешка нам ни к чему. Я желаю насладиться своей властью, своим величием. Ты будешь сидеть на троне рядом со мной, когда твоя дочь Аэлита сама отдаст мне свое сердце, узнав, что ее отец – предатель… Как тебе моя идея?

Лерол ничего не ответил, только чуть выше приподнял голову.

– Твое молчание я расцениваю, как одобрение моих слов. Итак, Аэлита бросится на острый шпиль, торчащий из поднятых к небу ладоней, чтобы спасти ценой собственной жизни человечество. Именно так заканчивается легенда о девушке – птице. Но… – император подошел вплотную к Леролу и закончил свою речь полушепотом. – Пойми, Лерол, человечеству не нужна эта жертва. Взгляни вокруг, открой глаза пошире. Все, все вокруг, все без исключения заняты только собой. «Никто не возвышает голоса за правду, и никто не вступается за истину; надеются на пустое и говорят ложь, зачинают зло и рождают злодейство. Мысли их – мысли нечестивые. Опустошение и гибель на стезях их».[1] Император отошел от Лерола, сел на стул, закинул ногу на ногу и, улыбнувшись, сказал:

– Люди изнывают от скуки, желая сенсационных зрелищ. И мы даем им эти зрелища, Лерол. Я, император Берстар, даю… Но, знаешь, Лерол, я тут подумал, что ты бы тоже мог стать моим союзником. Я предлагаю тебе снова стать джалледином, Лерол. Приняв мое предложение, ты сможешь продлить жизнь Аэлиты. Мы отправим ее на поиски темнокожей красавицы, а потом… потом решим, что делать дальше. Я вижу движение мысли в твоих глазах, Лерол. Я знаю, что дух джалледина никогда не умирает. Никогда, Лерол…

Император встал, поднял вверх правую руку, левую опустил вниз, сделал несколько замысловатых движений и, улыбнувшись просветленной улыбкой, спросил:

– Что ответишь мне, верный джалледин?

Лерол улыбнулся, прижал левую руку к груди, а правую протянул императору.

– Я знал, что ты не подведешь меня, Лерол, – обняв его, проговорил Берстар. – Знал…

Вернувшись обратно к тайному убежищу, Лерол увидел, что Аэлита с соседской девочкой играют в догонялки. Он прислонился к дереву, не желая нарушать иллюзию безмятежного счастья.

– Отец! – воскликнула Аэлита, бросившись к нему. – Все ли в порядке с матушкой?

– Да – да, милая, – соврал Лерол. – А вот тебе нельзя здесь больше оставаться.

– Почему, отец? – поинтересовалась Аэлита.