– Кто?

– Те, которые приезжали к нам на базу. Мы все так чисто сделали – террориста взяли, и при этом ни одной жертвы, а они вдруг разбирательство устроили. С чего бы это?

– От скудоумия, – сказал Дружинин.

Сам он не мог найти другого объяснения происшедшему.

Сестра не ждала Дружинина, ей никто не сообщил о его приезде. Когда она открыла дверь и увидела брата, просто дар речи потеряла. На ней был заношенный домашний халатик, а в руке она почему-то держала миску.

– Привет, – будничным голосом сказал Дружинин, будто возвращался в этот дом каждодневно.

Сестра наконец-то отставила миску и бросилась Дружинину на шею.

– Андрей! – лепетала она, прижимаясь к брату так крепко, словно он мог опять исчезнуть. – Приехал!

Шаповал неловко переминался с ноги на ногу, чувствуя себя здесь лишним, но Дружинин не дал ему в этой мысли укрепиться, повернул голову и сказал:

– Это мой друг. Толик Шаповал. Знакомьтесь. А это и есть моя сестренка. Света.

Светлана подняла на Шаповала свои повлажневшие глаза и застенчиво протянула сложенную лодочкой ладонь. Шаповал взял ее маленькую ладошку в свою ручищу и осторожно встряхнул. Знакомство состоялось.

Сестра Андрея жила в однокомнатной квартирке, из окон которой был виден неширокий луг, и сразу за ним поблескивала излучина реки. Самая окраина городка – тихо и несуетно.

– Никак не ожидала, – призналась Светлана, хлопоча на кухне. – Видела тебя во сне на прошлой неделе, но даже и не подумалось, что можешь приехать. В отпуск?

– Да, – ответил Дружинин. – На целый месяц.

– Как там твой институт?

– Нормально, – сказал Дружинин и показал жестом безмерно удивившемуся Шаповалу: потом, мол, все тебе объясню, а пока помалкивай.

– Не надоело еще? – осведомилась Света.

– Ты о чем?

– О работе. Болтики да гаечки рисовать – не самое интересное занятие.

– Ты так больше не говори, – притворно обиделся Дружинин.

Ничего не понимающий Шаповал прислушивался к разговору, с трудом скрывая удивление.

– Извини, – примирительно сказала Светлана и засмеялась.

– Чему смеешься?

– Не знаю, Андрюшка. Наверное, просто от радости.

Она была непосредственна и очень мила. И у Шаповала при взгляде на нее почему-то приятно щемило в груди. Он даже вызвался помогать Свете в приготовлении обеда, хотя прежде ни разу в жизни этим не занимался. Даже яичницу не умел жарить. Скудость его кулинарных познаний обнаружилась очень быстро, и Светлана со смехом отняла у него нож:

– Я лучше сама, честное слово. А то как бы чего не вышло.

Шаповал обиделся и уже стал было оглядываться по сторонам, подыскивая, на чем бы продемонстрировать свое умение обращаться с колющими и режущими предметами – во время тренировок он без промаха вгонял нож в любую мишень, даже с завязанными глазами, – но Дружинин поспешно погрозил другу кулаком, и Шаповал, вспомнив тот странный разговор про болтики и гаечки, понял, что про такого рода таланты упоминать не стоит.

– Вы вместе работаете? – спросила Светлана, склонившись над плитой.

– Да, – быстро ответил Дружинин. – В одном отделе.

Шаповал беззвучно вздохнул.

– Андрей, соль мне подай, пожалуйста. Там, возле тебя, справа. Ко мне переехать не хочешь?

– А? – удивленно вскинул голову Дружинин.

– Я говорю, сюда переезжай. Зачем тебе Москва? Ты там чужой. Квартиры тебе сто лет не дадут, так и будешь по общежитиям мыкаться.

– Я везде чужой, – буркнул Дружинин. – Не только в Москве.

Было слышно, как Светлана вздохнула.

– Я по тебе скучаю, – призналась она после паузы.

– Это пройдет, сестренка, – пообещал Дружинин.

– Не пройдет, Андрюша.

– Вот выйдешь замуж…

При упоминании о замужестве Шаповал заметно насторожился.