– Здравствуйте! – расплылась она в гиалуроновой улыбке. – Вы вниз?

– На самый низ, – сказал я, разочаровавшись в том, что она начала диалог. Открыв глаза, я запечатлел, как она шагнула в кабину лифта, после чего нажала на кнопку первого этажа.

– Сколько вас вижу и все стесняюсь спросить… – произнесла она с фальшиво-застенчивым видом.

– Не надо стесняться.

– Вы писатель? «Прыжок в пустоту» ваша книга?

– Да.

– Фантастика! Я читала ее! Она про вас?

– Сомневаюсь, – отстраненно ответил ей.

– Быть может мы как-нибудь устроим чайно-литературный вечер? – спросила она в момент открытия дверей. – Без скрытых намерений.

– Тут вы не постеснялись? – спросил я и, не дожидаясь ответа, сказал: – Ваш этаж.

Слегка засеменив, она вышла из лифта. А я, в свою очередь, убедившись в том, что никакой ее части тела не осталось в кабине, нажал на кнопку закрытия дверей.

– Но а как же… – успела она сказать перед тем, как я отправился вниз.

Спустившись в паркинг, я сел в машину и полетел в клинику на Красноармейской.

– Добрый день! – войдя в помещение, сказал девушке, сидящей за ресепш.

– Филимонов Андрей Владимирович? – спросила с улыбкой девушка.

Видя ее улыбку, я улавливал в ней скрытый подтекст. Но, понимая, что, возможно, во мне говорит суточное отсутсвие секса, я решил не форсировать.

– Нет, – серьезным тоном ответил ей. – Филимонов Андрей Владимирович.

Она улыбнулась еще шире и протянула бланк, который я должен был заполнить.

– Я читала ваши книги, – ручками подперев подбородок, тихо сказала она. – Можно вопрос?

– Да, конечно. – бегая глазами по бланку, ответил ей.

– Там много правды? Ну, того, что было в жизни.

– Абсолютно у каждой истории есть реальная основа, – оторвав взгляд от бланка, сказал ей. – Человек не способен описать того, чего он не видел или, хотя бы, о чем он не слышал. Любая фантастика – это ассоциативная смысловая цепочка, которая переложена на больную фантазию автора.

– Ну почему же больную?

– В литературе здоровых нет. – Я натянуто улыбнулся, после чего уткнулся в бланк.

Она немного опешила и, видимо, поэтому перестала задавать вопросы. Впрочем, тишина была самым подходящим компаньоном для меня.

Написав свою фамилию, я протянул молчаливой, но улыбающейся девушке бланк. Она положила бланк на стойку и указала пальцем на графу доверенных лиц, которую я оставил пустой.

– Вот здесь нужно вписать людей, которым вы доверяете. Чтобы они, при необходимости, могли запросить ваши анализы. Если никому не доверяете, можете поставить прочерк.

– Отличный вариант, – я заключил в ответ, после чего взял ручку и поставил прочерк.

Она снова улыбнулась. Мне показалось, что ее улыбка, в сравнении с прошлой, была более грустной. И подмигнув ей, я направился в кабинет томографии.

– Если рак хоть что-то оставил от моего мозга, то мы обязательно встретимся, – сказал ей не оборачиваясь. – Но не обещаю, что отдышки не будет. Все-таки мне уже даже не тридцать.

– Хорошо! – рассмеявшись, сказала она вслед.

В течении часа я, сидя под кабинетом, ожидал результат томографии, попутно договариваясь с доком, который меня курировал, о том, чтобы он принял меня у себя дома в свой выходной. И когда я уже был готов к тому, что сотрудник клиники выйдет и вручит его мне, вышел человек в белом халате и объявил о поломке аппаратуры.

– И что мне теперь делать? – спросил я. – Сколько ждать?

– Два-три часа, – сутулясь, сказал парень с проплешиной на голове. – В вашем случае я бы сходил к церковь.

– В церковь? – переспросил на всякий случай.

– Да, – произнес он. – Сходите в собор, как раз пара часов пройдет.

– Для чего мне туда идти?