– Сидеть! – гаркнул директор, подойдя к доске. А потом спокойно и очень тихо добавил: – Никто не выйдет из этого класса, пока не расскажет громко и честно то, что знает об этих двух исчезновениях.

Звенели звонки, но ни уроков, ни перемен больше не существовало. Седьмой «Б» не выходил из класса. Время остановилось и безразлично щёлкало секунды, как семечки. Дверь открывалась только для того, чтобы пропустить следователя, психолога или родителей.

Вместо школьной программы заезженной пластинкой звучали одни и те же вопросы:

– Ты знал, что Семён готовился уйти из дома?

– Нет.

– Ты сама слышала какие-либо разговоры Семёна и Романа о побеге? Кто-нибудь другой из одноклассников при тебе обсуждал эту идею?

– Нет.

– Семён или Роман жаловались на проблемы в семье? Или какие-то иные проблемы? Их что-то беспокоило в последнее время?

– Нет.

– Было ли заметно что-то необычное, странное в их поведении?

– Нет.

Эта сцена повторялась и повторялась, и сводила с ума.

– Ребятки, вы должны понять, что своим молчанием вы убиваете своих друзей! Вы делаете им очень-очень плохо, – вкрадчиво заговорила психолог Анна Николаевна. – На улице тысячи опасностей! Миллионы опасностей, о которых вы сейчас даже не догадываетесь. Мы хотим уберечь мальчиков от этого и спасти! Мы желаем и Роме, и Семёну, и всем вам только добра!

– Вы знаете, где сейчас могут находиться Семён и Роман? Очевидно, что раз один ушёл за другим, то они заранее договорились где-то встретиться. Вы что-то знаете об этом? – продолжил опрос следователь.

– Нет!

Игра в молчанку захлестнула всех: не только тех, кто был причастен к ней с самого начала, но и остальных. Никто не рассказывал, что знает или о чём догадывается. Никто не хотел стать предателем.

– Хватит! Это уже просто издевательство! – вступилась за ребят Ольга Кирилловна, классная руководительница седьмого «Б». – Детям нужен отдых, их необходимо отпустить домой. Я лично провожу до дома каждого, за кем не приехали родители.

– Да! Дети измучены, нужно заканчивать, – подтвердила психолог. Заговорить об этом первой у неё не хватило смелости.

– Идите, ребята, переодевайтесь и ждите меня в холле. Я сейчас тоже спущусь, – обратилась классная руководительница к ученикам.

Когда подростки, испуганно озираясь на директора и следователя, вышли из класса, Ольга Кирилловна с горечью проговорила:

– Я не знаю, что здесь происходит. Да, я проглядела что-то важное, чего-то не заметила, но я не первый день работаю с этим классом – чтобы защитить детей, мы должны посадить весь класс на домашнее обучение. Да – сложно. Да – неудобно. Но их необходимо разделить, иначе они все пропадут. Этой цепочке не будет ни конца ни края. Они так и потянутся – один за другим!

– А я первый день работаю… в этой школе… – процедил сквозь зубы директор. – Но знаю наверняка, что вы, Ольга Кирилловна, несёте полнейшую ерунду! Дети должны оставаться под нашим присмотром! Если они договорились о массовом побеге, то из дома им уйти будет только проще, чем из школы. Родители на работе, двери открываются и закрываются на ключ. А ключ кладётся в карман.

Или вы хотите попросить нашего уважаемого полицейского рассадить их всех: и мальчиков, и девочек – по обезьянникам? Отобрать телефоны, планшеты, обрубить в городе интернет? Может, сразу объявить военное положение, чего уж мелочиться-то? Значит так, многоуважаемая Ольга Кирилловна, чтобы завтра ваш класс в полном составе был в школе!

Бабуля в прежней позе сидела на скамейке у школы. Было непонятно, застыла ли она от холода или заживо превратилась в статую, будто, перестав быть директором, осталась здесь неким божком-хранителем.