– Не соблюдают? – переспросила Богдана.

– Нет! И очень скоро до меня дошёл слух о том, что одна девушка нуждается в помощи. Что эта девушка совершенно одинока, а от врачей получает лишь порицание. Я прав? Они высмеивали твоё положение?

– Собака лает, ветер уносит, – отмахнулась Богдана, но я почувствовал болезненные нотки в её голосе.

Стиснув челюсти, заскрежетал зубами. Я ненавидел это. Ненавидел неравенство и расслоенность нашего поганого общества. Ненавидел осуждения, брошенные молодой, красивой девушке, потому что она оказалась в сложной для себя ситуации. А ещё я ненавидел ложь и себя в данную минуту, потому что врал Богдане.

Грязно, искусно, но у меня не было другого выхода...

4. =4=

Богдана

Я послушно продолжала есть и слушать, как и было мне велено. Но особо важной информации монолог мужчины не содержал. Всё было как-то поверхностно и понятно только то, что по чьей-то доброй наводке, мужчина решил мне помочь.

Звучало сказочно, и возможно, в подобную вещь я бы никогда не поверила, но передо мной сидел солидный мужчина. А его выражение лица и монотонная, успокаивающая речь абсолютно не настораживали, а наоборот, окутывали верой. Где-то на задворках моего сознания ненависть ко всем мужчинам вдруг пошатнулась, недоверие к ним дало едва заметную трещину.

А что если и правда не перевелись те, кто уважал женщин, ценил их, а главное, умел заботиться? Мне так не хватало всех этих составляющих. 

Я украдкой бросала взгляд на своего спутника, подмечая статную фигуру и хорошие манеры, и умение себя вести с нарочитой, но не отпугивающей строгостью. Лёгкая небритость на щеках, расслабленный рот, губы обхватывающие, край кофейной чашки с особой эстетикой. Всё это делало мужчину очень привлекательным. 

Отвлёкшись от бесстыдного  разглядывания, с грустью посмотрела в опустевшую тарелку. Голодное урчание в животе затихло, как только я доела суп, но аппетит лишь сильней разыгрался. Под ложечкой неприятно засосало, словно я вовсе и не ела. Мне безумно захотелось чего-нибудь сладкого, но попросить угостить меня ещё и десертом, я не посмела. 

Шумно сглотнула вязкую слюну. Промокнув губы салфеткой и заметив, как пристально следили за моими движениями карие глаза, поспешила отвернуться. За соседним столиком сидели студентки, чуть старше меня, но более беззаботнее, что ли… и счастливее. Им не нужно было выпускать колючки для своей защиты, или терпеть оскорбления и сплетни, что тянулись за мной шлейфом. Они наслаждались жизнью и ароматным штруделем с корицей. 

С грустью наблюдала за их весёлой непринуждённостью, завидуя белой завистью. Изредка вздыхая от несправедливости, из-за которой так зло надломилась моя жизнь. 

Тёплая ладонь внезапно накрыла мои худощавые пальцы, а чуть грубоватые подушечки легонько погладили моё запястье. Я повернулась, вначале расфокусировано увидев лицо, слишком близко, практически столкнувшись с ним нос к носу. А после и вовсе почувствовав горячее дыхание на своих губах. 

– Может быть к чаю десерт? – заговорщически прошептал мужчина, но не отстранился от меня. 

Неловкость и стыдливость прилили краской к моим щекам и я сама, прогнувшись в спине, разорвала дистанцию между нами. Отодвинулась максимально далеко, что даже ножками стула заскрежетала по полу. 

– Знаете, пожалуй не откажусь! 

Я быстро согласилась по двум причинам. Во-первых, я не врала. От желания закончить трапезу ударной дозой углеводов, рот вновь наполнился слюной. А во-вторых, делая заказ, мы хоть ненадолго перестали бы быть вдвоём. К нам присоединилась бы официантка и разорвала повисшее в воздухе смятение.