Чертовски удобная ванна, надо признать. Откинув голову на спинку, закрыла глаза и зевнула. Так, пять — десять минут релакса и на выход.

Угу, только через минуту я подскакиваю от того, что дверь распахивается, с грохотом ударяясь о косяк, а в ванную влетает встрепанный Сашка. Не удержавшись на ногах, падает за задницу и смотрит на меня совершенно ошалевшими глазами.

— Ковалевский, ты совсем офонарел? — гневно рычу, одновременно крепче стискивая бедра и прикрывая грудь обеими руками. — Ты что творишь?

— Ты долго не отзывалась, вот я и подумал, что тебе плохо стало.

— Я залезла в ванную пять минут назад. — возмущаюсь, сдувая с лица мокрую прядь волос.

— Яна, ты здесь уже почти полчаса торчишь, — Сашка отчаянно ерошит шевелюру, смотря на меня с каким-то безнадежным отчаянием. – Я тебя дозваться не мог ровно десять из них.

Вот же блин. Прикусываю губу и мысленно нецензурно ругаюсь. Походу, меня разморило горячей водой, и я отрубилась. М-да, неловко вышло. Но вместо извинений из меня вырывается лишь очередная колкость:

— Неужели боялся, что я утонула и тебе придется спешно искать, куда спрятать тело?

— Не надо так, Яна, — не успела моргнуть, как через мгновение Ковалевский оказался у бортика ванной на коленях. С бледным как мел лицом откинул ту самую прядь со лба, кончиками пальцев провел по лицу. Краем глаза заметила, как сильно дрожат руки. Словно у заядлого алкаша или больного болезнью Паркинсона.

— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!! — резко дергаю головой, одновременно плеская на него водой. Разок. Второй. Третий.

Смотрю, как вода стекает по лицу, шее, рубашке и пылаю от негодования. Почему-то эти прикосновения взбесили меня до крайности.

— Продолжай, Ян, — он вытирает воду с лица и смотрит на меня со странным смирением. — Можешь плескаться водой, можешь бить, можешь даже отпинать ногами. — Только не говори мне про тело и утопление.

Ах так, значит. Бить, говоришь? Ну все, ты меня достал. Размахиваюсь и со всей дури бью его по правой щеке.

— Достаточно тебе?

— Нет! — еще один звук удара.

— А сейчас?

— Нет!

— Мазохист, что ли? — бью еще пару раз, пока ладони не начинают гореть. А этому хоть бы хны. Стоит себе и смотрит в одну точку, позволяя себя лупить. Так, а куда это Саша пялится, собственно говоря?

Слежу за его взглядом и натыкаюсь на свою голую грудь, которую не скрывает даже вода. Мать моя женщина. Пока выпускала пар на этого придурка, совсем забыла, что я тут, вообще-то, голая сижу. Поспешно закрываю груди руками, отмечая, как странно, болезненно набухли соски. От злости, наверное.

— Саш, — тяну тихо, медленно, добавляя в тон загадочных ноток.

— Да? — хрипит, вскидывая на меня поплывший, мутный взгляд.

— ПОШЕЛ. ВОН. ОТСЮДА.

Говорю тихо, но отчетливо. Чеканя каждое слово. И это срабатывает. Ковалевский встает, пошатывается и отворачивается от меня. Правда, задерживается ненадолго для того, чтобы скинуть в корзину мокрую рубашку и взять полотенце. А потом наконец сваливает, оставив меня одну.

Наверное, это странно, выгонять хозяина из его же ванной, но он меня сам сюда притащил, так что пусть терпит теперь.

После этой сцены ни о каком релаксе не может быть и речи. Поспала уже, спасибо. Быстро споласкиваюсь под душем, насухо вытираюсь и натягиваю сменные джинсы и блузку с открытыми плечами и расклешенными рукавами. Волосы наспех укладываю феном, оставив свободно распущенными.

Ну вот и все. Можно валить отсюда. Наконец-то. Правда, оказавшись в гостиной, резко торможу, поскольку вижу сервированный на двоих стол. Салаты, горячее, прикольного вида закуски, несколько видов десертов, большой чайник чая. Даже вазочка с цветами и бутылка шампанского в ведерке прилагаются. Только свечей в подсвечниках не хватает.