Хорн сидит в кресле в трёх шагах от меня, честно выполняя наше соглашение, и растирает алеющие уши. В его глазах отражается явное изумление, но ни капли страха.

М-да. Если уж попадание в тиски рук голема не смогло научить Хорна вежливости, то и мне не стоит тратить на это время.

— Тебя это удивляет? — отвечаю я.

Выкать ему, когда он обращается ко мне на ты, точно не стоит. Учитель этикета поспорил бы со мной, но мы не на уроке. Это жизнь, и я не с прилизанным придворным говорю, а с человеком куда как проще и искренней. На последнее я вправе лишь надеяться, но почему-то верю Хорну.

Он усаживается в более свободной позе, хлопает ладонью по колену.

— Я не какой-нибудь невежда, — говорит он, глядя мне прямо в глаза. — Я знаю пути магии. Мне объясняли. Андриан показывал мне свою коллекцию глиняных слуг. Так что твой голем не первый мой знакомец, я видел и других.

— Ты знаешь Андриана лично? — Моё желание узнать побольше о великом маге северных земель так сильно, что я не могу его сдержать. Меняю тему, хотя собиралась говорить совершенно о другом.

— Конечно! Ты ведь знаешь, что Андриан живёт в Конвальде? Наш город не такой уж и большой, там каждый знает каждого. — Хорн чуть подаётся вперёд, обеими ладонями хлопает себя по коленям. — Так ты правда отдала приказ только силой мысли? Это говорит о большой внутренней мощи. Даже Андриан так не делает.

Он улыбается, и я вижу в его глазах искреннее одобрение.

— Да, моя магия сильна, — отвечаю я и вздыхаю. — Поговорим о другом. О более важном сейчас.

Хорн вновь откидывается на спинку кресла. Хотя его манера смотреть в упор, терзая тяжёлым взглядом, не изменилась, теперь она угнетает меньше.

Страха больше нет — вдруг понимаю я. Это объяснимо: все недоразумения, которые могли случиться между нами, уже случились. Мне больше нет нужды стараться показаться лучше, чем я есть. Да и просто невозможно ещё больше разочароваться в Хорне, чем это уже произошло, когда он повёл себя недостойно.

Потому я поднимаю голову и, глядя прямо в его глаза, говорю:

— Вы с братом не так поняли нас. Забудь, что ты прочитал то письмо. Позволь мне изложить суть дела так, как если бы ты вообще не знал ничего о наших планах. Не будь предубеждённым.

Он кивает, и я продолжаю:

— Моё предложение лишь по форме брачное, по сути, оно иное. Больше наших личных судеб, оно касается служения стране. Ты видишь, я больна. Не в силах стоять на собственных ногах, и бремя власти для меня слишком тяжело. Я нуждаюсь в помощи достойного доверия человека. Так случилось, что мой выбор пал на тебя, даже когда мы ни разу не говорили. Я доверилась тому, что слышала о твоей воинской славе и благородном сердце. Это понятно?

— Да, Лайла. Продолжай.

Он смотрит на меня иначе, с той теплотой, которую я прежде в нём не замечала. И это дарит мне надежду быть им услышанной и понятой.

— Мой отец приближается к полувековому юбилею, а я к двадцать первому дню рождения, а значит, время смены власти подошло. И если б не моя болезнь, то всё случилось бы спокойно, как это всегда бывало. С лёгким сердцем я приняла бы корону из рук отца, а он взял на себя бразды правления Большим советом. Но не всё так просто. Уже девять лет я мечтаю о сводном брате, а боги в своих чертогах, видно, не слышат наших молитв. Зато они вразумили Эвелину, мою старшую сестру, и наделили её сердцем воина. Решение, найденное ею, идеально. Но это не значит, что вам с братом стоит самодовольно думать, будто иных вариантов у нас нет...