После того случая, я полностью перестала пользоваться принуждением до того момента, как Поля познакомилась с Кириллом.

– Мне с ним интересно – нехотя поведала она, пытаясь увести тему от парня умершей подруги.

– Тебе? – не поверила своим ушам.

– За два года тут много всего изменилось. И как бы ты тогда не воротила от него он, он забавный, хоть иногда и бывает дураком. Как Полина со своим. – поморщившись, произнесла бывшая подруга.

– У Поли, насколько знаю, проблем с Кириллом не было, жида с ним в городе последнее время.

– Жила да вот только не всё так гладко у них было, не любил он её – на этих словах взревел ветер и дверь настежь открылась, мы вздрогнули, но с места не сдвинулись.

– Злится, что тебе рассказываю, но может хоть сейчас всё изменится. Теперь уже ничего не исправить, нужно отпустить – забормотала она.

– Я отпустила!

Злата улыбнулась, явно не веря моим словам, и посмотрела на меня серьёзно. Взяла нож со стола, отрезала локон наших волос и сплела их воедино. Молча переплела получившуюся косичку с лавандой. И подожгла, давая голубому пламени принять дары. Я бы могла любоваться вечность на сей огонь, маленький, холодного цвета, но всепоглощающий. Знать бы откуда наш род да дары, что позволяют волшебству случаться. Быть ведуньей, живущей своей городской жизнью – скукота. Здесь и сейчас мы – две оставшиеся ведьмы занимались колдовством, бабули Поли и Златы больше не ворожили после смерти моей бабушки.

Ведунья ночью, а по утру обычная студентка. Было в этом что-то запрещенное и приятное. Протянув ладонь, Она аккуратно позволила мне порезать её, затем она проделала то же самое с моей рукой. В нас течет одна кровь, но разные силы, мне никогда не научится оборотничеству, как и ей никогда не шептать ей, а мне не согревать, но именно в эту ночь мы объединимся и сольёмся воедино.

Как уставший дождь, кровь капала на стол и сенце обратилось в густой туман, скрывающий нас от посторонних глаз. Захотелось провести по нему рукой, почувствовать иной мир, но ладонь проходила сквозь, ощущая лёгкое покалывание. Лишь мы и зеркало, в котором показалась изба Поли. Свечи, аккуратно расставленные по комнате, зажглись в один миг. Черная ткань на зеркале слетела вниз и в нём появилось наше изображение. Готова поклясться, что слышала мягкое потрескивание свечей и запах хвойного леса. Холодная невеста почивала в своём гробу. Казалось, что мы подсматриваем за запрещенным, неправильно это, но мы пришли, чтобы она пошла на зов. Наконец-то Поля открыла глаза и улыбнулась, словно даже там она знала, что так и должно быть. Сердце застучало чаще, сколько бы в нас не было силы, видеть улыбающихся покойников противоестественно. Было ли страшно? Безусловно, руки дрожали, но мы материальны, а она нет и не может нам навредить. Почившая села и оглядела свой гроб, потрогала обивку, пробежалась глазами по платью. Медленно-медленно поднявшись из гроба, она огляделась, словно глаза позабыли как видеть или не верили вовсе. Я бы сошла с ума, медленно осознавая, что умерла. Тем временем Полина подошла к библии и провела пальцем, резко одёрнув руку. Тут-то она и заметила, что осталось от второй руки. Бывшая ведунья закричала в голос, сквозь который было столько боли. Благо я нашептала баб Кате крепкий сон, и она не услышит. Злата заёрзала, ей тоже было не по себе наблюдать за подругой в последний раз, видеть её боль, но оставаться по другую сторону жизни.

– Поля, тебе нужно услышать зов и переместить душу в сад забвения – прошептала я.

– Это ещё кто? – буквально прошипела она, озираясь по сторонам.