Я носилась по дому, изрыгая проклятия всему мышиному роду. Родственники, так же как и мышь, мудро ретировались в свои комнаты и забились под плинтус. Кот до вечера не вылезал из зарослей тростника, делая вид, что улетел в астрал. Я наводила порядок на кухне и, время от времени опускаясь на четвереньки перед посудомойкой, зловеще шипела в адрес мыши, что вот прямо сейчас, закончив уборку, я поеду в ближайший супермаркет и куплю настоящую мышеприхлопку, а заодно и килограмм мышиной отравы, и пусть свершится то, что должно. Моя совесть будет чиста, так как с грызунами, которые не понимают хорошего к себе отношения, по-другому поступать нельзя. Поостыв немного, к вечеру я отдраила до блеска кухню, уничтожив даже самые мизерные крошки еды. Спрятала кошачьи миски, выставила кота на ночь на улицу и водрузила посреди кухни последний вариант мышеловки, заменив камамбер на свежий шматок бри. Этих французских мышей разве поймешь! Возможно, местные южные виды из принципа не едят нормандский сыр. Три дня приманка оставалась не тронутой, но и черные катышки мышиных какашек тоже больше не появлялись на кухне. На четвертый день кот, огибая мышеловку, которая стояла на его пути следования к миске с едой, иронично хмыкнул: «Ну че, ждешь? Не бойся, она больше не придет. Серая велела тебе передать, что таких жадных и тупых жлобов она встречает первый раз в жизни и что если даже ей придется подыхать от голода, к вам она больше не вернется». Кот находился в углу кухни, поэтому ему не удалось увернуться от прилетевшего в него шлепанца.

– За что!? Я сказал только то, что меня просили передать. Причем, заметь, облек ее слова в литературную форму, избегая вульгарных и в основной своей массе нецензурных выражений. А после этого в меня еще и тапкой швыряют!

Я разъяснила коту, что если он будет продолжать общаться со всякой швалью, то может распрощаться с этим домом и идти жить в поле с мышами. После этого инцидента мой Маркиз – Большой Друг Мышей не разговаривал со мной три дня.

Сейчас мой дом свободен от грызунов. Видимо, покидая сей негостеприимный кров, полевка начертала на двери нашего жилища: «Здесь живут сквалыги и мышеубийцы», – предупреждая таким образом своих сородичей от пустой и опасной затеи селиться в наших хоромах.

Рано утром, ровно год назад, когда моя семья, продравши ясны очи, собиралась в школу и на работу, я радостно возвестила, что наступил праздник всех прогрессивных женщин земли. Во Франции этот праздник так и не стал национальным: то ли женщины здесь в большинстве своем не прогрессивные, то ли женщин, по мнению французов, и так полагается любить и холить круглый год, в будни и праздники, но мои слова явно не упали на благоприятную почву, а улетели с ветром в утренний туман. Не удостоив мои слова ни малейшим вниманием, родственники отбыли на трудовой фронт.

Пораскинув мозгами, я решила, что неплохо бы на всякий случай устроить праздник себе самой. Накрасившись, причесавшись, приодевшись понаряднее, я улеглась с книгой на диван, не забыв прихватить поднос с пирожными, мороженым, шампусиком и коробкой конфет. Так целый день я и отмечала восьмое марта до возвращения семьи. Убрав заблаговременно следы вакханалии, я поставила стул в центре гостиной и уселась на него памятником самой себе в ожидании поздравлений и подарков. Там меня и нашли удивленные домочадцы. Пришлось еще раз, для непонятливых, объяснять, что сегодня МОЙ праздник, что целый год, не жалея себя, я пахала, как папа Карло, гладила, стирала, убирала, входила в горящие избы и дрессировала безумный коней, и вот теперь я требую признания моего мужества и вознаграждения за принесенные жертвы. Муж, обиженно хмыкнув, заявил, что он тоже пашет целый год, как Бобик, и ежемесячно приносит зарплату домой, не требуя подарков и не занимаясь пожарно-укротительскими фокусами. Сын и дочь в свою очередь заявили, что во Франции такого праздника нет, а значит, и праздновать нечего, и все трое разошлись по своим комнатам. Я осталась невозмутимо восседать на своем стуле.