После долгих поисков я решила остановиться на устройстве, действующем по принципу спускового крючка, с нанизанным на него лакомством. Мне вдруг пришло в голову, что моя норушка, возможно, страдает боязнью высоты и поэтому упорно не забирается на высокие приспособления. Если верить учению, последователем которого является мой кот, вполне могло так случиться, что в нее переселилась душа Марии-Антуанетты, испытавшей всепоглощающий ужас восхождения на эшафот. По этой причине следующая моя модель отличалась простотой конструкции и устанавливалась прямиком на пол, позволяя бывшей царственной особе не утруждать себя восхождением на пьедестал, а, тихо и незатейливо пройдя через широкое отверстие в большой пластиковой бутылке, направиться прямиком к кусочку сыра, прикрепленному к спусковому устройству, которое при помощи резинок захлопывало вход в ловушку.

Не стоит говорить о том, что я тщательнейшим образом пропылесосила кухню, уничтожив малейшие крошки, которыми могла бы поживиться моя нахлебница, и несколько раз провела испытания моего агрегата. Кота вместе с его мисками я заперла в моей комнате, поскольку начала подозревать усатого буддиста не только в измене интересам домашнего очага в угоду своим философским принципам, но и в передаче моих секретных планов полевке. Кот бурчал, что он не виновен, что я стала параноиком, что карму изменить нельзя и что уж если мыши суждено быть пойманной мною, то его вмешательство никоим образом не может повлиять на исход этой операции. Но я осталась непреклонна. Карфаген должен быть разрушен, Березина должна быть форсирована! Троянский конь, пропахший свежим сыром, стоял и бодро бил копытом у входа в мышиное укрытие. Утром я получила чувствительнейший удар по своему самолюбию – мыши в ловушке не оказалось, приманка осталась на месте. Я просто воочию увидела выражение этой нахальной мышиной морды, скалящей свои хищные зубы в издевательской ухмылке. Кот лежал в вальяжной позе на диване и иронично поглядывал на меня, вылизывая хвост. «Человек – венец природы», – гордо изрекла я, проходя мимо него. Кот было мявкнул, что это терновый венец, но я припугнула его, что если он не перестанет перечить мне под горячую руку, то никакой другой еды, кроме поселившейся у нас мыши, он больше не получит. Маркизу пришлось заткнуться.

Утром я обычно варю себе на завтрак овсянку. В стеклянной банке на полке с припасами хлопья закончилась, поэтому я полезла в большую пластиковую коробку с крышкой, где обычно храню крупы и другие сухие продукты. Крышка контейнера оказалась чуть сдвинута. Оказалось, что дочка накануне вечером была не прочь немножечко подкрепиться на сон грядущий и, прошмыгнув на кухню, вытащила из коробки пачку печенья, наплевав на все мои увещевания не трескать сладкое и мучное на ночь глядя. Закрыть коробку как следует она поленилась. Поэтому когда я потянула на себя непочатую пачку с овсянкой, то на руку мне, к моему удивлению, посыпались хлопья. Сыпались же они из аккуратно прогрызенной дырочки. Я поняла, почему не сработала ловушка. Наглая мышь пробралась в мои припасы и жировала там вовсю. Чертыхаясь, я стала вытаскивать остальные пакеты с крупами, чтобы оценить размер ущерба, как вдруг из-под пачки с макаронами мне прямо на руку выпрыгнул грызун. Мы оба замерли от неожиданности. Мышь, надо отдать ей должное, соображала быстрее меня. Несмотря на раздутый от халявной еды живот, она умудрилась подпрыгнуть сантиметров на пятнадцать и, совершив двойное сальто в воздухе, шлепнулась на пол кухни. Откинув коробку и издав яростный крик команчей, преследующих караван переселенцев-мормонов, я ринулась ее ловить. Но коварное животное, махнув удивительно коротким хвостиком, шмыгнуло под посудомоечную машину и затаилось там в недосягаемости от всех кухонных причиндалов, при помощи которых я пыталась ее оттуда достать.