О том, что она не станет дознаваться, откуда у покойного муженька вдруг появился неведомый ранее родственник, можно было не беспокоиться, не за море же поедет правды искать.

Когда я вышел из дома вдовы, на красную черепичную крышу села белая голубка, что показалось мне хорошим знаком.

О том, что старый Гиркан собирается щедро наградить Ирода, шептали слуги и даже рабы в иерусалимском дворце. А как же иначе – спас! Избавил от кровожадного Малиха и до сих пор не посчитался за смерть отца! А ведь мог, что греха таить. И большое ли дело – свернуть втихомолку негодную башку глупому, безвольному царьку, который даже наследником не сумел обзавестись. Нет на нем благословения неба, не состоялся этнарх Гиркан в качестве правителя, упустил большую часть честно завоеванной родителем Иудеи вместе с царским титулом, не был хорошим мужем, да и мужиком путевым не получился. Так себе, не пойми что. Даже ребенка не сделал ни одной из своих наложниц, не говоря уже о жене. Смешно сказать, у иных царей беременеют не только царицы и постельные служанки, а рабыни с пузами ходят. Да что там рабыни, стоит настоящему царю глянуть на любую проходящую мимо горожанку, не то, что моргнуть ей с прищуром лукавым, как та немедленно понесет от него, да еще о чуде таком соседям поведает. А что, все легенды об этом говорят, а легенды, как известно, врать не станут.

Ой, спасибо Ироду идумею, сыну благородного и мудрейшего из людей Антипатра, внуку Антипаса, да усладятся медом их души, вот у него как раз все как надо! И молод, и красив, и умен, чресла его сильны, и семя дает плоды. Вот за чьей спиной век доживать бедолаге Гиркану, сидеть яко мышь под полом, точно моль в старой шерстяной тунике. Только как доказать разлюбезному Ироду, что не предаст его вечно всего боящийся этнарх, что верит ему, как самому себе, да, пожалуй, и поболе? Как так к делу подойти, чтобы не громил проклятый везунчик Иудею? Хорошо сказать, да трудно исполнить.

Оттого и кручинился повелитель Иудеи Гиркан, оттого и запирался в сокровищнице своей худосочной один, пинками выгоняя слуг и министров, желая думу думать: «Как бы теперь сделать так, чтобы проклятый освободитель не отверг щедрые дары и не прибрал бы все к рукам на правах сильнейшего»?

Тут надо было действовать по-умному. И Гиркан нашел решение. На зависть всем и особенно римским хозяевам приготовил правитель Иудеи необычайно щедрый подарок для Ирода. Так что явившийся получить свое или надавать двуличному сукину сыну Гиркану пинков по соответствующему месту правитель Самарии вдруг узрел очаровательную девушку с длинными, по самые пятки, черными волосами, увитыми множеством нитей бус, в золотой одежде. Деву дивную перетрусивший этнарх представил своей внучкой Мариамной, дочерью Александра II, сына его племянника Антигона.

– У меня нет сына, жизнь на исходе. Народ бесится, понимая, что, сдохнув в один прекрасный день в сортире или ванной, я невольно оставляю Иудею без наследника. Снова объявятся мои милые родственнички, польется кровь, в то время, как, женившись на моей внучке, в глазах синедриона ты фактически сделаешься моим преемником.

Ирод посмотрел на будущую царицу, уже желая ее. Настоящая красавица, таких еще поискать, к тому же хасмонейка! Дорога к иерусалимскому престолу! Конечно, придется развестись, заручиться поддержкой Рима, ну да это дело наживное. Все деньги крутятся в Риме, вся власть в Риме, стало быть, в Рим и нужно идти за благословением.

– Я принимаю твой дар, благородный этнарх, принимаю с восторгом! – Ирод невольно покраснел, заметив обращенный на него взгляд Гиркана. Этнарх прекрасно знал о Дорис и сыне. Да, придется не только изгнать жену, но и отказаться от первенца, потому что наследовать этнархию будет сын от хасмонейки. Придется заплатить за родство с хасмонеями, стоит этого титул зятя правителя Иудеи и положение наследника.