Вот и сейчас, ребенок, с криками: «Собачка!» побежал к ней на встречу. Сетчатое ограждение между ними приняло на себя прыжок собаки. А я мысленно закричала: НЕТ!!! Понимая, всю катастрофу этого прыжка для больной лапы. Собака взвизгнула, но продолжила ластится к ребенку через сетку.

– Не волнуйтесь, девушка, мой сын не боится собак. Да и она у вас, вон, какая добрая! – крикнул мужчина, видя как я бегу следом за собакой.

Да причём тут ребёнок?! Я всегда запираю локалку на дополнительные замки, заходя сюда для занятий с собаками. Меня волновала лапа.

Подбежав, я увидела, что вся повязка полностью пропиталась кровью. Швы явно не выдержали такой нагрузки. Краем глаза я заметила, что Стас уже бежит в нашу сторону.

– Дело не в ребенке, товарищ майор! Собака ранена, ей необходим покой.

Я взяла Ирму за поводок и попробовала оттянуть от сетки. Та упрямо завалилась на нее. Ребёнок, просунув ручки, сквозь решетку, гладил собаку.

– Ладно. Ровно пока не подойдет ветврач, – я кивнула в сторону, бегущего к нам Стаса.

– Может тогда запустите нас?

– Нет. Тогда она совсем перестанет слушаться меня и будет играть с вашим сыном. А ей пока нельзя даже ходить. Вот заживет лапа и приходите. Хотя, я не уверена, что это тут допустимо.

Через несколько минут мы уже делали перевязку. Швы не разошлись, но сильно кровоточили. Стас на руках отнес Ирму в вольер.

– Наталья Викторовна, это, конечно, грустно для собаки, но крайне необходимо. Давайте две недели вообще не выпускать её из вольера. Уберем лишний раз за ней, но лапа так будет иметь больше шансов нормально срастись.

– Ты – ветврач. Как скажешь – так и будет. Я могу и теорию здесь вести. Чтобы ей не скучно было. И на свежем воздухе. Погода позволяет.

– Вот и отлично! И спать меньше на занятиях будут. Но выводить её нельзя. По хорошему, вообще, следить, чтобы не вставала лишний раз, хотя бы, неделю.

– Так давай тогда к тебе её в лазарет.

– Не получится. Вчера в четвертой локалке у новоприбывшего пса лишай обнаружил. Карантин у меня теперь. И на долго.

– Ладно. Тогда дежурного к ней выставим, – предложила я.

– Ну и кому вы доверите свою любимицу? – усмехнулся тот.

И верно. После побега Шона на вольере Ирмы появился огромный навесной замок. Я притащила его и кусок цепи и лично соорудила дополнительный запор. Ключ от замка был только у меня, у Стаса и у Дмитрия. Да и то, на всякий случай. В мои выходные Стас лично выгуливал собаку, не доверяя никому. Через полгода у него дембель. А следом и у всей моей команды. Надо будет искать новых доверенных лиц.

Пока Ирма выбыла из вечерних прогулок после службы, я стала каждый день проведывать Шона.

Пёс изменился до неузнаваемости. Добрый, ласковый, он опекал хозяйскую кошку, сопровождал хозяйку на колонку за водой и помогал тянуть в горку тележку с бидоном с водой. Нет, она не запрягала его. Он сам отобрал у нее веревку, привязанную к тележке и потащил рядом. Из сарая он давно уже перебрался жить в её домик. И всегда спал днем на крыльце, охраняя вход.

Мы с ним выучили несколько общих команд, чтобы им было проще понимать друг друга, и я приделала палку к веревке от тележки, чтобы он мог вести её за собой, а не с боку. также было забавно наблюдать, как эти двое возвращались с рынка. Пёс, гордо задрав голову, нес в зубах корзину, нагруженную всякими продуктами. А бабуличка рядом семенила с авоськой, в которой была только банка молока.

– Не ошиблась я в нем! Настоящий помощник! Прямо, мужчина в доме! – восхищалась им женщина.

Местные дети каждый вечер ждали меня у ворот части. Все очень переживали за Ирму и скучали по совместным играм.