Бум!

Могу поспорить на свой браслет-гвоздь от Картье, что у деревенской гламурной дивы дым из ушей повалил. Как же было смешно наблюдать за тем, как лихорадочно крутятся шестерёнки в её голове, в поисках подходящего ответа. Но он не находился. Конечно, девочка явно о себе была более высокого мнения.

На крыльцо вышла Паша. Видно, услышала нашу перебранку.

– Доброе утро, – мило улыбнулась она.

Ну, во-от, сейчас всю малину попортит.

– Вы, наверное, молоко принесли? Зоя Леонидовна о вас предупреждала. Меня Паша зовут. – Напарница спустилась к молокоразвозке и протянула руку для рукопожатия. Но вместо руки в неё почти кинули корзину с молоком.

Доставщица ушла, громко хлопнув калиткой. Ошарашенная Паша прижимала к себе корзину. Бедная, мне даже жаль её. Получила ни за что.

Мы вернулись в дом. Она, словно сомнамбула, стала расставлять бутылки в холодильнике. Чувство вины укололо меня. Паша-то, по сути, была здесь совершенно не причём.

Что-то я какая-то добрая сегодня.

– Не принимай на свой счёт. Это я её раздраконила.

– Что ты ей такого сказала?

– Ничего, – пожала я плечами. – Просто показала, кто здесь, из какого теста слеплен.

– Но зачем? Она не сделала тебе ничего плохого. Ты вообще её в первый раз в жизни видишь.

– Наивная ты, Пашка, – сказала я, садясь на стул. – Мы здесь городские, а, следовательно, лучше каждого здесь живущего нашего ровесника. И тут ситуация складывается следующая, либо мы ставим себя выше всех и активно это демонстрируем, возглавляя здесь хит-парад самых желанных девчонок. Либо позволяем им за счёт нас самоутверждаться и нас будут шпынять все, кому не лень. Лично мне по нраву первый вариант. А так как ты со мной, то и тебе придётся с ним согласиться. Не можешь подавить восстание, возглавь его. Мы ещё недели три здесь будем тусить. Авторитет важен.

Я замолчала. Паша тоже не сказала ни слова. Думаю, она активно пыталась переварить услышанное. Помня школьные годы, могу с уверенностью заявить, Паша – социофоб. По-моему, никто, кроме Лизы, с ней общий язык так и не смог найти. Логично было, что она категорически не понимает, зачем я тут свой авторитет установить пытаюсь, если мы скоро отсюда уедем. Признаться честно, я и сама толком не понимала, зачем это делаю. Но эта сельская надменность меня просто вывела из себя.

Кстати, неплохо было бы воспользоваться отсутствием Зои Леонидовны, и пока Паша прибывает в шоковом состоянии, приобщить, а если понадобиться и принудить её ещё к одной моей идеи.

– Чем ты планируешь заниматься всё это время, пока мой дедушка не вытащит нас отсюда? – с наигранным безразличием спросила я.

– А это уже точно решено?

– Что?

– Что задание нам заменят.

– Пока нет, но не переживай. Дай моему ему только вернуться в Россию и всё быстро встанет на место. Я вчера с ним разговаривала. Нам примерно здесь три недели куковать. Ну так, какие планы?

Паша ещё больше растерялась. Она сморщила нос и стала хрустеть пальцами. Явно нервничая.

– Не знаю. Попробую что-нибудь новое по поводу Ирмы найти, – неуверенно пролепетала напарница.

Я подавила в себе желание её придушить.

– Мне казалось, мы ещё вчера сошлись на том, что это дохлый номер. Ты же ничего не почувствовала, – с уверенностью заявила я.

– Нет.

– И я тоже. Я вообще склоняюсь к той мысли, что Ирмы здесь нет, и никогда не было. Столько лет. Столько лет её здесь ищут и всё без толку. Я не понимаю, почему не хотят признать очевидного, если Ирма здесь когда-то и жила, то похоронили её явно где-то в другом месте.

– Или её останки были перезахоронены.

– В смысле?

– Вспомни, что говорила Зоя Леонидовна по поводу дома. Его снесли, потому что он стал местом поломнечества. А что если те люди, что построили аллею, так переживали, что и тело целительницы подвергнется той же участи, что её дом и просто перезахоронили её?