Армитидж был в Вашингтоне, Болтон в своей машине ехал на выступление за завтраком, а Брилл находился в своем офисе в Вене. К большому удивлению Болтона, Армитидж встал на его сторону: если нет никаких шансов на обращение в Совет Безопасности, принятая резолюция должна быть как можно более жесткой, и люди согласились нажать на «спусковой крючок».

Американцы были едины, но теперь столкнулись с более широкой проблемой ядерного разрыва между развивающимися странами во всей его дипломатической силе. Видя, что «один из своих» подвергся нападению со стороны «лицемерных» ядерных держав, Движение неприсоединения мобилизовалось от имени Ирана. Возглавляемая послом МАГАТЭ Южной Африки Абдулом Самадом Минти группа пожаловалась на постоянно вызывающую беспокойство статью IV ДНЯО.

Минти утверждал, что если на основании дела Ирана будет установлено, что страна, подписавшая ДНЯО, не может осуществлять свои права по статье IV, как другие неядерные государства могут быть уверены, что их не постигнет та же участь, если Запад сочтет это целесообразным? И не имело значения, сколько раз европейцы говорили ему, что Иран – особый случай – страна, которая скрывала свою деятельность от Агентства в течение 18 лет и таким образом утратила международное доверие, – они оставались непреклонными и вынудили европейцев включить в резолюцию такие формулировки, как «добровольный» и «не имеющий обязательной юридической силы».

На заседании Правления южноафриканцы начали разбирательство, фактически представив конкурирующую «более мягкую» резолюцию.

Если это была дипломатическая уловка, призванная ослабить европейскую резолюцию, то она сработала: европейцы убедили Эль-Барадеи, у которого были хорошие отношения с Минти, убедить южноафриканца отказаться от своей резолюции в обмен на еще большую гибкость. Была согласована резолюция: временная приостановка всех дальнейших работ по обогащению урана, включая ввоз дополнительных ядерных материалов в Натанз (определение, которое станет решающим после Тегеранского соглашения).

Европейцы также признали, что резолюция будет внесена Японией (это было поздно ночью в очень душном зале, заполненном эмоциональными людьми). Но в последний день европейцам пришлось пойти на последнюю уступку: на этот раз давление исходило с другой стороны. Американцы, верные своему решению, настаивали на том, чтобы формулировки были как можно более четкими и чтобы резолюция допускала «окончательные» выводы и, следовательно, действия в отношении «несоблюдения» на ноябрьской коллегии, что на практике означало дальнейшие действия по линии Совета Безопасности. Иранцы, их союзники по Движению неприсоединения и, что особенно важно, ядерный партнер Ирана, Россия, хотели, чтобы «окончательное» было вычеркнуто, и Брилл подвергся сильному давлению, требуя отказаться от этого слова или провести голосование. Он позвонил Армитиджу и Болтону, и Армитидж сказал ему быть твердым (если они не добьются формулировок, которых они изначально хотели, они не допустят, чтобы резолюция была настолько слабой, чтобы вызывать смех).

Поэтому Брилл отказался и раскусил их блеф; он победил, и 12 сентября 2003 года резолюция была принята консенсусом. В то время Иран отбывал двухлетний срок в Совете МАГАТЭ (десять членов Совета являются постоянными; остальные избираются сроком на два года), и Салехи вышел из зала до того, как была принята резолюция. Позже Тегеран упрекнул его в том, что он не назначил голосование, но это был умный ход с его стороны, потому что Иран был бы единственным, кто проголосовал бы против.