Дама вальяжно устроилась на диване прямо напротив меня и, сверкнув сквозь приспущенные веки томным взором, промолвила:

– Ну, я вся в вашей власти, делайте же что-нибудь.

Чертова баба, вспомнил я характеристику Капитана и улыбнулся, дамочка приняла мою реакцию на свой счет и одарила в ответ своей ослепительной улыбкой.

– Поможете следствию… – я запнулся, подбирая слова продолжения, на что язвительная бестия среагировала мгновенно:

– Зашедшему в тупик?

Ее открытая улыбка легко переключилась на мимически-саркастическую:

– Не стану лукавить, господин Следователь, Иона, так, кажется, велено называть пропащую душу, представлял для меня некий интерес.

Я вытаращил глаза, парад неожиданных откровений продолжался.

– Из всей мужской братии на этой посудине, – Дама пренебрежительным взглядом обвела интерьер яхты, преобразованный из шхуны, – он, сама не знаю почему, единственный привлекал меня как… самец, ну, вы понимаете, о чем я.

– Кажется, да, – выдавил я из себя, лихорадочно пытаясь припомнить внешние данные Ионы.

– Я направлялась к нему в ту ночь, сама, было так тоскливо перекатываться по своей пустой кровати в одиночку, но возле его каюты в столь поздний час царило какое-то неуемное оживление, прямо пробка на Пятой авеню. Мне пришлось провести добрых четверть часа в обнимку со спасательным кругом и пожарным багром в коридорной нише, пока на аудиенцию к моему… предмету желания стремился то Помощник Кэпа… – она мечтательно закатила глаза. – Хороший экземпляр, но туповатый, – за дверью кашлянули, – то этот недоделок в полосатой «пижаме», судя по бегающим глазкам, первостатейный аферист. В общем, когда паломничество наконец закончилось, я, понимая, что каюта пуста, все же заглянула туда, на всякий случай.

– И? – спросил я насмешливо.

– И убедилась, что его койка такая же безлюдная, как и моя, – Дама в отчаянии прикусила губу, вспомнив прошедшие события.

– Ваши показания обеспечивают алиби двум пассажирам, – сказал я, внимательно разглядывая серьги в виде двух свисающих змей с блестящими желтыми глазами.

– Без проблем, – коротко ответила «повелительница страусов». – Я свободна?

– Да, – кивнул я с улыбкой и записал на конверте: «Дама 7».

Шаги Помощника, отправившегося за очередным подозреваемым, гулко застучали по трапу и стихли. Я, оставшись в одиночестве, мысленно обратился к надписи, что нацарапал в раздумье на стене своей каюты. Взять, к примеру, ее, Даму. В своем похотливом желании она готова нарушить Закон Божий, «принадлежа» одному (Создателю), Дама страстно желает принадлежать, уже без кавычек, кому-нибудь другому, или Игрок, тянущий руку к чужому перстню, по сути посягающий на решение Творца наделить им одного, но не дать другому. Не беря в расчет причин подобного решения Бога (кому же по силам, кроме Него Самого, разобраться в них), он, Игрок, перечит Ему, Его воле. Не означает ли сие, что вся наша жизнь, когда она полна греха, есть спор (а не разговор) с Богом?

Мысль эта начала захватывать меня, но в дверь постучали, и на пороге кают-компании возник молодой человек, скорее даже юноша, о коих принято говорить – столичный хлыщ. По всему было видно, этот экземпляр тщательно следил за модой, был внимателен к мелочам в одежде и аксессуарам (чего стоили запонки на клубном пиджаке и пряжка ремня), но взгляд его блуждал, лицо было бледным, а губы, по-детски припухлые, «цеплялись» за щеки обиженным бантиком.

– Обращайтесь ко мне «Кавалер», – вместо приветствия сказал юноша и плюхнулся на диван, закинув ногу на ногу так, что начищенные до блеска туфли крокодиловой кожи оказались на уровне моих глаз.