4 июля 3030 года.

Отказаться от Иоланты я не смог. Три дня я промучился, постоянно думая о ней, и побежал к старому дубу, в дупле которого оставлял ей записки, с указанием времени свидания. На следующий день я ждал её в начале рощи. Она прилетела. И стальная рука, сжимавшее мне сердце, разжала пальцы.

– Почему так долго? Пашка в отпуске?

– Был в отгулах, – соврал я.

Я решил не признаваться, что знаю о ее высоком положении. Мне казалось, что это сразу бы всё осложнило, сразу обозначило бы социальную пропасть между нами.

– Я скучала.

И оплела мне шею своими длинными руками. И сразу все остальное стало неважным.

9 июля 3030.

Я должен был встретить Иоланту в семь в начале рощи, с того края, который ближе к большаку. Но у Звездочки покраснело вымя, пока лечил, провозился с ней долго и опоздал. Я не слишком волновался, обычно у нас в селе все спокойно, происшествий не бывает, максимум – мальчишки расквасят друг другу носы. Но не сегодня. Подходя к роще, я услышал отчаянный крик Ланы, но не сразу понял с какой стороны он прозвучал, кинулся к пригорку, но ошибся. Тут ко мне подскочил Пашка. Он сидел у дома Макара на завалинке, они обычно вели там философские споры, когда я просил его уйти на пару часов из дома. Он тоже слышал этот отчаянный крик.

– Кажется, она кричала с поляны.

И тут еще один крик. Мы побежали на него. И увидели Иоланту у края поляны, она была без сознания, с рукой, разрезанной до кости и черепом, из которого был аккуратно вырезан округлый кусок кости, который лежал тут же, рядом с головой. Меня затрясло, замутило, я сел на траву, но Паша дал мне подзатыльник, как в детстве, когда меня стопорило. Паниковать было некогда. Паша отправил меня к деду Макару, чтоб тот позвонил в «Скорую», я побежал. Никогда раньше я не бегал так быстро. Крикнув деду Макару, чтоб вызвал «Скорую», я побежал обратно. У Ланы остановилось сердце, Паша делал искусственное дыхание, я подбежал и стал ему помогать. Вдувал в ее рот воздух четко по кивку Павла. Он сам делал непрямой массаж сердца. Прошло всего минут восемь, но мне показалось, что не меньше двадцати. Я задыхался, голова кружилась, с нас обоих градом лил пот, вены у Паши на руках вздулись, он тяжело дышал. Внутри меня нарастала паника, я понимал, что Лана умирает, но не мог в это поверить. Я молился по очереди всем нашим богам. И тут она резко вдохнула, кажется, я заплакал…

Весь вечер и ночь я не мог ничего делать. Ничего не хотелось. Сейчас уже утро. Я не нахожу себе место от беспокойства. Нужно ехать в город, в ту больницу…

18 июля 3030.

Я молил бога, чтобы Иоланта поправилась. И это произошло. Но теперь она чужая, совсем меня не помнит. Ну пусть уж лучше так, лишь бы выздоровела. Она предупредила нас о готовящейся облаве. Я в ней не ошибся, она не только красивая женщина, но и хороший человек. Понимает, как дорога нам свобода. Нам придется уйти из города в дикие земли. Пашка был прав, что лучше нам было расстаться. Если бы Иоланта не прилетела ко мне, она не пострадала бы, а ее отец не винил бы в этом нас. С другой стороны, если бы не заболела корова, я бы не опоздал, и этот подлец не решился бы напасть… Сколько этих «если». Я виню себя, но Паша считает это проведением судьбы, перед которым нужно склониться в покорном поклоне. Мы собрали весь наш скарб, выходим ночью. Забираем коров и лошадей. Я долго думал, брать или не брать Куки. Решил не брать, здесь, в селе, ей все равно безопасней. Мышей хватит до зимы, и я надеюсь, что Лана вспомнит всё и заберет её к себе. Молюсь Умроку, чтобы она не умерла, и Эрике, чтобы она полностью восстановила здоровье.