– Что за хрень? – вырывается у меня. Я заканчиваю круг вокруг своей оси, снова уставившись на вид, открывающийся с холма. Там внизу лежит совершенно чужой город, если это вообще можно назвать городом. Из тумана выглядывают многочисленные разнородные дома, домики и лачуги, лежащий на брюхе самолет с обломанными крыльями, пара ветряных мельниц, башни, ангары, фрагменты укреплений. Впечатление они производят такое, как будто надерганы сюда из самых разных мест. Пропавшие, забытые и заброшенные, полуразвалившиеся и заросшие, и все в тумане, как будто купаются в гигантской ванне, от которой щедро поднимается пар.

– Ну что за хрень? – повторяю я, потому что никто не стремился мне отвечать.

– А что? – удивляется Киган. – Ты же уже была здесь.

– В тумане?

– Ну да. Ты ведь вчера вышла из нашего… из нашей гостиницы…в туман?

– Вышла.

– А что произошло дальше? – заинтересованно спрашивает Киган.

– Ну, я бежала, потом шла и снова бежала сквозь этот туман. А потом встретила того мальчишку и он…вернул меня домой. Как-то так.

– Какого мальчишку? И он ничего не объяснил тебе? Совсем-совсем ничего?

– Совсем-совсем. Сказал только, что это его работа – выводить людей из тумана. Его Натан звали.

– Кмет Натан?

– Чего? – Я словно отвисаю, перестав пялится на нереальную картину внизу и наконец переведя взгляд на своего собеседника.– Ты его знаешь, да?

– О, он такая тварь, – качает головой Киган.

– Извини, но чья бы корова мычала.

– Мы вообще-то никому ничего плохого не делаем! – возмущается вампир. – Такие как вы приходите к нам сами за приключениями, эмоциями, ну, и по пьяной лавочке тоже. Так что не надо строить из себя невинную жертву!

– Да, ладно, остынь. Расскажи лучше, куда мы сейчас идем?

– К упырям мы идем, – рявкает Киган и припускает вниз с холма по мощенной булыжником дороге, тоже явно старой, разбитой, с пробивающейся между камнями травой.

– А чем эти ребята отличаются от вас, вампиров? Они играют по каким-то другим правилам, в другую игру? – проговариваю я вопросы, спеша за ним, но его длинные ноги не чета моим пухлым ходулькам.

– Они играют по тем же правилам. Все здесь играют по одним и тем же правилам, с тех пор как появилось соглашение, просто… – Киган протяжно вздыхает и притормаживает. – Дело в том, что человеческая магия суеверий породила из тьмы множество самых разных созданий, но некоторые по сути схожи, как, например, мы, упыри и вурдалаки. Хотя есть и различия, но распределены они хаотически, и все благодаря людям! Так что мы сами не до конца уверены, кто из нас упырь, а кто вурдалак! Но перед подписанием соглашения, все общины заставили определиться с самоназванием, так что получилось, как получилось.

Я больше ничего не спрашиваю, не в силах сформулировать вопрос обо всем том, непонятном. Киган не выдерживает молчания и заговаривает сам.

– Семья упырей, к которой мы идем, уже давненько перебралась на отдельную ферму, где они стали разводить свиней, поскольку им необходимо употреблять не только кровь, но и мясо. Свиней им обычно вполне хватает, так что на ваших, на людей то есть, они теперь охотятся редко. Первородные инстинкты просыпаются в них не так часто.

– Все равно жесть.

– Если боишься, можем не ходить.

– Ничего я не боюсь. Просто, мне как-то стремно. Кровь-то восстанавливается, а, значит от вас, считающих себя вампирами, люди еще могут уйти целыми и относительно невредимыми. А что на счет этих мясоедов? Мышцы в общем тоже как-то восстанавливаются, но вряд ли они только понадкусывают и отпустят, так?

– Что это еще за “считающих себя вампирами”?! – Киган останавливается посреди дороги и поворачивается ко мне.