Скрипнув тормозами, автобус остановился у КДП3. Курсанты высыпали на бетонку.

– Равняйсь! Смирно! – построил эскадрилью старшина.

– Товарищ подполковник! Третья эскадрилья для полётов первой смены построена!

– Вольно! – Подполковник Шустов полез за планшетом сбоку, достал разнарядку.

– Первое звено, напра-во! На предполётный медосмотр, шагом марш!

– Второе и третье звено! Слушайте внимательно! Сегодня полёты – и это хорошо, будете заниматься делом. – Повисла пауза, видно было, что командир о чём-то пытается вспомнить. И уже тоном ниже, но тоже слышно для всех. – Вот что, товарищи курсанты, мне вчера жаловалась заместитель директора дома офицеров, что на этой неделе, когда не было полётов, произошло несколько инцидентов, где было отмечено… эээ… недостойное поведение для будущих офицеров. И опять! Это только третья эскадрилья! Вас, раздолбаев, специально собрали в три звена что ли? – продолжить разбор не дали обстоятельства, справа от строя подъехал УАЗик начальника штаба. Открылась дверь, вышел офицер, на ходу одевая фуражку.

– Эскадрилья! Равняйсь! Смирно! Товарищ полковник! Третья эскадрилья для полётов первой смены построена! – теперь уже докладывал Шустов подошедшему начальнику штаба.

– Вольно!

– Ох уж эта третья, мля! С метеостанции на вас поступила жалоба от руководителя, мля. – Не здороваясь, начал начштаба. У него была поразительная привычка вставлять после каждой фразы – мля. И только при общении с вышестоящим начальством эта частица пропадала. Постепенно все, кто общались с начальником штаба, незаметно для себя, так же начинали использовать это «млять». И не отвяжешься!

За спиной у офицеров, метрах в ста, раздался звук запуска реактивного двигателя. Разведчик погоды готовился к вылету, для фактической проверки метеоусловий. Офицеры невольно обернулись.

В строю курсантов сразу заговорили:

– Вы два брата-пингвина долбаных, Боник и Стасик! Вам сто раз говорили бухать и трахаться только на метеостанции! Нашёл мыша – е..и не спеша! На хрена вы попёрлись через весь военный городок и Натаху потащили в ДК?

– Да как тут, блин? – сделал обиженное лицо Стас. – Как её остановишь, она, когда выпьет – это ураган. Делает, что хочет, башню совсем сносит. Тем более, вы же знаете, чья она дочка.

– А что случилось-то?

– Да это просто задница какая-то! Пока шли, орали «Жёлтые тюльпаны», перебудили весь военный городок, а потом она прямо на ступеньках наблевала, на этой херне же поскользнулась и разбила нос.

– Да, только в итоге всё свалили на нас, мол, была пьянка, с дракой. В ДК больше уже никого не было, только мы до ночи репетировали. – Максим выговаривал двум белобрысым курсантам, похожим как братья, хотя они не были даже родственниками.

– Так вот, товарищи курсанты, мля! Мальчики, мля, вот с такими (показал с какими, перегнув руку по локоть) болтиками, мля! Ещё раз устроите, мля, разврат с танцами вместо предполетной подготовки, мля… – шум от двигателя резко возрос, звук пропал у полковника, но по губам курсанты и так прочитали, что они все будут гнить в стройбате нашей доблестной армии до скончания веков или, когда погаснет солнце, мля! Разнос был не первый, грозные обещания уже приелись.

Борт с номером 067 развернулся вдоль строя.

– А что касается вечерних дискотек и плясок под музыку этого, мля, ансамбля, мля – взглядом начальник штаба вцепился в Андрейчика, стоявшего в первом ряду, также являющимся ударником в том самом ансамбле. Но тут самолет опять повысил обороты двигателя для разгона при рулении, звук пропал, рот открывался. – Лично прикрою этот ансамбль песни и, млять, пляски! – окончание фразы пришлось на выруливание самолёта на рулёжку к ВПП