– Он – это кто? – была вынуждена задать еще один вопрос Анна.

– Кто, кто! – голос Брюса, казалось, состоял только из раздражения. – Неужели, неясно, кто? Жук, конечно. Кто же еще? Неужели не поняла сама? Его негде нет!

– Так ты все-таки оживил его?

Анна вспомнила: на днях Брюс показывал ей огромный кусок янтаря, в котором застыл приличных размеров жук. «Я займусь им», – пообещал он тогда. Теперь Анна знала – магия ее мужа снова оказалась сильнее законов природы. Погибший в древней смоле жук обрел вторую жизнь.

Брюс не сразу ответил ей. Продолжал поглядывать по сторонам, надеясь увидеть беглеца. Когда убедился, что этого, скорее всего, не произойдет, сказал:

– Конечно. А ты думала, могло быть иначе? – он победоносно поднял голову, его раздражение, похоже, почти растаяло. – Только он сразу сбежал, а я даже не успел рассмотреть его усы. Они такие большие и необычные. Как сабли… – Он грустно вздохнул, затем неожиданно улыбнулся. – Знаешь, а вот с тыквами все прекрасно! Одна из двух подошла, я теперь могу без спешки продолжить работу над препаратом.

– Поздравляю, – Анна подбежала к графу, обняла его, поцеловала его в щеку. – Какая подошла? Наверняка, розовая, из Аргентины? – поинтересовалась она.

Она была почти уверена, что Брюсу помогла именно диковинная тыква.

– Нет, – улыбнулся граф, – моей доброй помощницей стала наша соотечественница. Самая обычная курская желтая тыква. Ну, а раз так, – продолжал он, – раз разобрался с ней, то решил ненадолго отвлечься. Занялся жуком. Оживил-таки. Но он, – Брюс покачал головой, – оказался прыткий. Едва зашевелился, вдруг – шасть – и побежал, брякнулся со стола, рванул дальше. Бегает очень быстро, зараза! Вмиг удрал из комнаты. А здесь, в коридоре, – Брюс грустно вздохнул, – я снова не успел его поймать. Видел – он побежал к плинтусу, а там, в плинтусе, – я выставлю строителям штраф! – щель. Я бросился вперед, чтобы его схватить, даже споткнулся, а он уже заскочил в нее, в эту проклятую дырку от ржавого бублика. Теперь, – он снова посмотрел по сторонам, – подожду, может, где вылезет.

В последних словах прозвучала надежда. Она была очень хрупкой. Это подтверждали следующие слова графа:

– Хотя нет, ждать не буду, наверное, он уже на улице. А там темно. Там я его ни за что не найду.

– Наверное, ты прав, он на улице, – Анна не хотела подпитывать напрасную надежду графа. – Но, может быть, это не так плохо? Раз снова живой, пусть вернется в настоящую жизнь.

– Пусть вернется, – печально вздохнув, согласился с ней Брюс, – Но я, – снова пожаловался он Анне, – даже не успел как следует на него посмотреть.

Затем они пошли вниз, в столовую. Просто пили чай. Ведь Анна уже поужинала. А Брюс, который все еще переживал из-за жука, от ужина отказался. Довольствовался своей любимой сгущенкой. Вечернее чаепитие стало очень неприятным для Анны. Она даже позавидовала древнему жуку, ускользнувшему от ее мужа. Ей самой было некуда деться.

Она несколько раз ловила на себе пристальный взгляд Брюса. Знала – это привычное ей сканирование. И видела – Брюс понял: что-то не так. С ней не так. Скорее всего, догадался, что именно не так. Анна понимала, что это была не очень трудная задача. Ведь в ней многое изменилось. Она стала другой после этого дня. Мог ли внимательный, заинтересованный взгляд упустить это?

Ей было ясно – не упустил. Это подтверждало многое. Брюс, большой любитель чая со сгущенкой, на этот раз выглядел недовольным. Он был неразговорчив, хмуро смотрел на Анну. Дело, разумеется, было уже не в пропавшем жуке. Ведь в спальню она пошла одна. Граф отправился в обсерваторию. Это было нарушением традиции их жизни. Брюс обязательно занимался с Анной любовью перед тем, как насладиться созерцанием светил.