Но всё это пустое – Дастина нет, а чудовище внутри есть. Как есть слишком много «бы».

Я вышел из подъезда, наткнулся на какого-то жильца, недовольно взглянувшего мне вслед, и, посидев немного на скамейке, отправился в редакцию. Во-первых, я хотел есть, а во-вторых, мне не терпелось уже хоть что-то написать. Хотя бы для того, чтобы выплеснуть в компьютер все эмоции, которые крутились внутри после этих разговоров. Я столько лет работаю с людьми и каждый раз удивляюсь тому, какими разными они бывают. И каждый раз даю себе обещание – больше никогда не сочувствовать им. Я – репортёр, пропускать через себя каждую историю о любви и ненависти для меня простой непрофессионализм. Но, а как иначе их можно понять?

– Ник, как дела?

Я оторвал голову от стола. Я что, уснул?

– Хитер?

– Всё в порядке? – она нахмурилась. Злилась или беспокоилась?

– Да, я просто…

Я посмотрел на монитор: компьютер тоже ушёл в спящий режим.

– Поехали домой, – сказала Хитер.

Что, уже? Я ведь ещё не закончил…

– А сколько времени?

– Твой послеобеденный сон мог плавно перейти в ночной, – хмыкнул Ларри. Он тоже собирался домой.

Впервые за долгое время я почувствовал себя глупо. Я вырубился на рабочем месте, пока пытался писать материал. Что ж, головная боль, которая только усилилась после моего возвращения в редакцию, сделала своё дело. Я вспомнил, как начал материал, а потом опустил голову на стол, всего на минутку.

– Прости, – вдруг сказал я Хитер. – Не знаю, как так… Устал что ли?

Опять этот её мерзкий сочувственный взгляд.

– Поехали.

– Запрос?..

– Пока ничего. Из службы ликвидации звонили, сказали, что ответ будет готов только завтра. Ну, сам знаешь, насколько они оперативны. Это ещё повезло, что завтра, а не через две недели.

– Человечество вымрет, а бюрократия будет жить, – пробормотал я, выключая монитор.

– Что в итоге? – спросил Ларри. – Нашёл что-нибудь любопытное?

Я пожал плечами.

– Торгаш подержанкой был прямо-таки святошей: не брал артефакты и души не чаял в девочке-пиксте, что живёт двумя этажами выше.

Бровь Ларри поползла на лоб.

– Это не важно, – отмахнулся я. В конце концов, я обещал никому не рассказывать эту историю. – А парень скончался от передоза магией, пока его несостоявшаяся любовница из квартиры, напротив, пыталась сделать карьеру модели, но в итоге подалась в танцовщицы в какой-нибудь дешёвый клуб.

Ларри поднял обе брови.

– Везёт тебе на чудаков.

Я вздохнул. Да, везет. Вот только таких чудаков не один и не два. Мир состоит из них.

– Ты в журналистике уже двенадцать лет и до сих пор сохранил способность удивляться?

– Ах, да, я и забыл, что ты у нас агрегатор, а не репортёр. Любая жизнь – чудачество. Ты на досуге спроси у своей соседки или, – я кивнул в сторону увлечённо строчащей за столом поодаль Молли из Экспресс-отдела, – у Молли, как она проводит вечер, узнаешь много интересного.

– Пожалуй, не стоит, – хмыкнул Ларри, собирая рюкзак. – Не уверен, что хочу это знать. Как и то, откуда это знаешь ты.

– Мир вообще странная вещь, – сказал я, конкретно ни к кому не обращаясь. – Он стал таким, как только выползшие из моря бактерии научились анализировать и принимать решения самостоятельно, а не по велению своего желудка.

– Ты стал философом после той истории с сектантами? – Ларри усмехнулся.

– Это всё от усталости.

– Всё, хватит антимоний, поехали, – моя крошка Хитер всегда умеет вставить нужное слово в нужный момент. Она всегда так же вовремя, как простуда накануне финала кубка чемпионов.

Пока мы ехали домой, я перебирал в голове всю ту ерунду, что услышал за сегодня. Историй у меня было достаточно, но не было деталей. Как и понимания, объединяет ли их что-нибудь, или это сугубо моя фантазия, которая только хочет, чтобы все эти жизни переплетала какая-то нить? Тогда история получается ярче, цельнее. Но что, если это и правда просто совпадения? Выходит, всё, что я делал, я делал зря?