Весь в ожидании чуда. Маруська, собака, улыбнулась. Я скорчил рожу. Обиделась. Поделом. Выселю её. Вот с этого и начну новую неделю. А сейчас спать. Первый день бессмертия прошёл спокойно. Не умер. Жив. И это главное.

Второй день без таблеток. Настроение весёлое. Петь хочется и плясать. Внутри словно моторчик поставили. Во всех органах небывалый зуд. Всё шевелится. Неужели Иван Алексеевич и впрямь изобрёл эликсир жизни? Посмотрел на себя в зеркало и понял, почему Маруська косится на меня. Во-первых, исчезла бледность лица. На лбу было восемь морщин. Три глубоких, пять мелких. Так вот – остались только глубокие морщины. На щеках пробивается чуть заметный румянец. Лиха беда начало. Во-вторых, руки. Кожа на руках была дряблая, вся в каких-то квадратиках, сейчас же нет, подтянулась. Пальцы на руках приобрели естественный вид, а то были словно крючья. А теперь пальцы как пальцы. Надо писать дневник каждый день. Умер Иван Алексеевич, а дело его живёт. Вот оно. Результат налицо. Весь вечер щупал руки, ноги и лицо. Теперь буду описывать каждый орган. Для науки. Я первопроходец, а первопроходцам всегда тяжело. В животе и то урчит. Надо бы сходить в поликлинику. Пусть осмотрят. Кто я такой? Простой работяга. Всю жизнь на производстве. Правда, слесарь шестого разряда, да только к медицинской науке эта профессия имеет далёкое отношение. Эх, пойти бы в Академию наук, чтобы наблюдали. Вдруг осложнения какие начнутся – беда. Завтра же и пойду.

Сходил в поликлинику. Словесного говна поел. Подняли на смех. Один толстяк в белом халате так просто выпрыгивал из халата от смеха. Смеются, гады. Ещё врачи! Ещё, говорят, клятву Гиппократа принимали. Хапуги! Пользуются тем, что я пенсионер. Всё деньги выжимают. Самим-то платят с гулькин хрен. Так как узнал, что у меня пенсия ветерана тыла, так аж глаза загорелись. Вот пошла жизнь. Бывало раньше в поликлинике к ветеранам… да с распростёртыми объятиями.

Маруська исчезла. Куда запропастилась – одному чёрту известно. Второй день нет. Даже скучно. Хотел с нею в дурачка сыграть. Исчезла, словно испарилась. И ничего, зараза, не сказала.

Придётся искать врача. Платного. Деньжата есть. Откопаю свой НЗ, на даче в сараюшке спрятал. Однако нужен врач. Голова болела весь день. Мочился какой-то тёмножёлтой гадостью. Мочевой пузырь давит, а выходит капля. Режет, словно ножичком. Нет, эксперимент есть эксперимент. Кто его знает, чем кончится. Однако врач нужен. Завтра за деньгами в огород – и в платную клинику. Читал в газете рекламу: «Клиника определяет биологический возраст мужчины и женщины. Даёт рекомендации». Вот и славно, это в самый раз. Может, и мужик какой толковый попадётся. Всё-таки клиника платная. Хотя о чём это я? Везде одно и то же. Что за деньги, что без денег. В одном случае матом пошлют, а в другом улыбнутся, зубы поскалят, а результат такой же. С матом хотя бы экономия.

Невмоготу. Весь день лежал. В спину стреляет, в голове гул стоит. Что-то плохо мне. Маруська до сих пор не появлялась. И куда баба пропала? Лежу и с жизнью прощаюсь. Стоило за деньгами в огород съездить – и свалился без ног. Автобусы не ходят. Маршрутки тоже. Дорога вся разбита. Почти километр шёл пешком. Кругом разруха. Дачи грабят и жгут. Алкаши и тунеядцы всех мастей снимают с бесхозных дач всё, что можно оторвать и унести. И главное – не жалеют ничего. Если залезли в домик, то цветы на пол, старый телевизор в хлам, стулья сломать, стекло выбить. Ну, что за народ! Укради ты красиво. Возьми, что надо, а то ведь до чего дошли: моду взяли – по большому ходить в главной комнате. Наложат кучу и бумажки кругом разбросают, которыми свою задницу вытирали. Ох, и голова болит. И тошнит что-то. Завтра, как есть, пойду или «скорую» вызывать, или гроб из подвала выносить. То-то Маруська-сука рада будет.