– Нет времени, Ал! Я по делу.
– Две минуты, там интересно про жену
– Потом-потом, я рада что с краном решили, я хотела про детский сад спросить
– Саларьево?
– Нет, про давние дела. Ты про начальника участка говорил: “Вечно он устраивает детский сад” Кто он? Не могу вспомнить
– Я уж думал, никогда не слушаешь, что я говорю, если это не работа. И это после пятнадцати лет. Значит, всё-таки немного мы друзья, да?
– Ал!
– Вот видишь? Ты опять не хочешь разговаривать
– Ал!
– Да не помню я про кого! Они все как с детского сада! Вот Виталик тоже с краном своим…
– Мы друзья! потом про Виталика обязательно выслушаю! Как раз хотела тебе кое-что предложить на воскресенье. По работе конечно, но там интересное, молодость вспомнить, рампу разбить
– Конечно! Уже бегу. И зачем надо мне оно?
– О! Ну ты тоже скучаешь…. Раз нет, то отправь кого толкового со мной!
– Сам поеду. Изображу восточный акцент, надену шапку, глаза скотчем прозрачным подклею! Возможно, за разнораба и сойду, по экспертной оценке бригадиров. Про детский сад я не помню… Так и сказал: “развели детский сад”?
– О! Да ты ещё скаламбурил… Там не дом строили, а что-то общественное, школу… общагу или центр какой-то…
– А да! Научный центр. Если Ниларина на Научный центр поставить, то построим мы детский сад максимум. А то и ясли вообще. Ну так ему и вправду серьёзное строительство доверять нельзя! Только ясельный объект, где работать толком не нужно, и без него справятся. Он на малоэтажках прорабил раньше. Там столько хохм с этим связано было… Шашлыки они жарили на опалубочной фанере списанной. Траванулись к чертям собачьим почти все, а….
– Спасибо. Позвоню ещё, Не прощаюсь.
С Алом разговор закончить нельзя, только прекратить. Зато кадры присылали документы оперативно и без болтовни, а в списке сотрудников объекта “Строительство и благоустройство коттеджного посёлка на берегу реки Ока” первым номером и обнаружилась фамилия Ниларин. Начальник участка как никак.
– Товарищ журналист, у меня для вас два варианта: закончить нашу беседу завтра, с семи до десяти вечера, или сегодня съездить со мной в живописное местечко на природе. В весьма дальнем пригороде. Обратно привезу, не волнуйтесь.
Юноша посмотрел на меня немного придурковатым взглядом, как будто уже готов был обвинить в сексуальных домогательствах, но всё же согласился, хоть голос был крайне неуверенный.
Список прорабов я сфотографировала прямо с экрана и отправила Алу, приписав вопрос: “Что думаешь?” Надеюсь, в письменной речи подробный анализ он пропустит, сразу написав, кто перспективен, а кого уволить давно пора.
Сев в машину и застегнув ремень безопасности, я дождалась журналиста и продолжила отвечать на вопрос, замалчивая все подробности и шерховатости.
– Вы правы, он был вполне привлекательным: без лишнего веса, в меру атлетичным, спокойным. Внешне ничего особенного – не отталкивающий, а дальше чувства уже сами пририсовали ему недостающие черты до образа идеала. Так тяжело оценивать объективно, каким он был, но лет пять спустя по фотографиям я его с трудом узнавала – запомнившейся образ сильно отличался.
– Если сейчас пройдёт мимо на улице не узнаете? – спросил парнишка, расслабившись в кресле. Всё-таки подлокотник и расстояние между нами вернули ему часть уверенности.
– Он не пройдёт, погиб, – я, вдохнув, прислушалась к себе. Сегодня, восемнадцать лет спустя, эта мысль даже сожаления особого не вызывала, принимаю факт как данность – что же касается наших отношений, то вынуждена огорчить. Никак они не развивались. Пока он был в отпуске в нашем городе, мы пересекались как знакомые. Он спрашивал, как мои дела, к слову говорил чуть про соседа и их годы совместной службы, что-то незначительное о себе и жизни в Москве, откуда он родом. Мелочи, ничего личного.