Кирилл хорошо усвоил, по каким признакам можно считать, что ты находишься во сне. Это было обязательным условием для того, чтобы оставаться нормальным человеком, в его понимании. Да, во всем существуют свои правила, и состояние сна не исключение. Первым из таких правил является отсутствие контроля над своими действиями, то есть, ты просто наблюдаешь, будто смотришь какой-то фильм, иногда – сериал, как случалось у него со сновидениями, которые уносили его в Древнюю Грецию – в храм Асклепия. Затем – наличие необычных ситуаций, невозможных в реальности. Но прежде всего отличием сна от действительности было нарушение логики и законов физики. Именно оттуда исходила та самая необычность происходящего. Казалось, что все было оторвано от всякой почвы, будто парящее в пространстве, которое в свою очередь тоже ни к чему не было привязано, потому что там не имело значение, где верх, а где низ (наверное, для того, чтобы не отвлекать внимание от главного). Что при этом являлось главным, определял сам сновидец, ведь сон предназначался исключительно ему. Так считал Кирилл. Но чтобы не запутаться среди этих параллельных миров, необходимо было четко понимать, где ты находишься в данный момент. Подтверждением того, что это сон, являлось так же и внезапное появление каких-то персонажей, взявшихся, будто ниоткуда. Ну, и необычным было само восприятие всего этого с точки зрения эмоций, которые могли быть слишком яркими и даже несколько преувеличенными. Отличием от бодрствования было и отсутствие связи между ситуациями, например, неожиданная смена места действия, да и вообще – этой связи не существует ни в чем. Всё происходит будто само по себе. Может поэтому во сне не запоминаются какие-то детали? Слишком быстро все меняется. Да, это Кириллу казалось самым необычным, и оно выражалось в ощущении времени, то есть, в его сжатии, когда все происходит как по щелчку пальцев, или, напротив – в его расширении. Тогда тебе кажется, что это похоже на замедленный кадр, который проплывает перед тобой тягуче, медленно. И в том, и в другом случае выглядело это странно. Но какие-то вещи особенно впечатляли его, например, ощущение смены реальности, потому как сами сновидения казались ему настолько настоящими, что пробуждаясь, он иногда впадал в некую прострацию, в психический шок от того, что вокруг все выглядело не так, каким было только что. И требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и ощутить почву под ногами. Проще конечно считать, что сны – это всего лишь иллюзии, но для Кирилла такой вариант не годился и не являлся чем-то само собой разумеющимся. Он называл свои сновидения путешествиями, куда отправлялся каждую ночь, как в неизвестное пространство, в котором существовала некая своя жизнь. Но невозможность найти точки пересечения ее с той реальностью, где он находился большую часть времени, не давала ему успокоиться. Хотя, следуя логике, он понимал, что всё правильно: есть сон, а есть явь. Но здесь как раз можно было запутаться и с легкостью угадить в сети даосизма, в котором уравнение сна и реальности разрешается таким образом: к жизни нужно относиться как ко сну, но и ко сну необходимо тоже относиться как к реальности. Для него было понятнее объяснение с точки зрения физики. В частности Нильс Бор в квантовой механике сформулировал свой знаменитый и замечательный закон дополнительности, гласивший: для того, чтобы объективно и адекватно описать какой-нибудь объект действительности, требуется одно условие: необходимо, чтобы он был описан в двух противоположных системах описания. Кириллу казалось, что как раз сон и явь – есть те самые противоположные системы. Он знал, что когда человек видит сны, активным является правое полушарие мозга, отвечающее за образное мышление. Именно на языке образов сны разговаривают с человеком, надеясь, что он ему понятен, но мы, в отличие от наших предков, разучились мыслить образами. Однако если предположить, что мы живем одновременно в двух мирах: во внешнем и внутреннем, то многое становится понятнее. Внешний мир человек познает с помощью органов чувств: пяти или шести (у кого как получается). А то, что мы познаем без них, представляет собой наш внутренний, психический мир, наше сознание. Проявляется этот мир у всех по-разному. Для кого- то – это интенсивная мыслительная активность, а для других – творческие грезы вроде придумывания каких-то сюжетов, а по сути – новых миров, кажущихся кому-то такими же реальными, как и тот, в котором он живет. Правда некоторые реалисты и материалисты утверждают, что все это мешает и отвлекает от насущных проблем. А скептики и циники от медицины скажут, что препарат амитриптилина по 1 таблетке каждые 8 часов создадут вам полную иллюзию грез наяву. То есть, они считают таких людей элементарно больными. Но Кирилл был уверен, что все сложнее и от этого интересней. Для него это было задачей с множественными неизвестными, и он не торопился найти ответ. Ему нравился сам процесс познания, ибо жизнь дана именно для этого, иначе она теряет смысл в том высшем понимании, о котором мы редко задумываемся, потому что все время спешим получить то, что желаем. А желаний – великое множество, и пока все их осуществишь, вполне возможно, что не останется времени для того, чтобы подумать о чем-нибудь другом.