– Последние капли… – пробормотал он себе под нос, – но должно же когда-то это получиться…

Трясущимися руками, покрытыми морщинистой кожей, он стал аккуратно наносить капли жидкости на поверхность подошвы кирзовых сапог, зафиксированных на импровизированном лабораторном столе. Раствор, попадая на рельефную резиновую поверхность, исчезал практически бесследно, издавая лёгкое пощёлкивание. Когда последняя капля покинула пробирку, Дон облегчённо выдохнул и принялся раскручивать фиксирующее устройство стола. Сзади послышался скрип.

– Деда, ты только не ругайся, – услышал за спиной он детский голос.

– Дорогая моя, что опять произошло? – продолжая раскручивать зажим, он слегка повернул голову и взглянул на маленькую гостью поверх очков.

Девочка, растирая озябшие руки, вздохнула:

– Там тётя Роза уезжала и мне кажется, она прихватила лишний чемодан, – она подышала на ладошки, – мне кажется, я не зря её считала воровкой.

– Элли, ты опять надумываешь, – мягко упрекнул её дед. – И вообще, видишь – я немного занят.

– Да-да, знаю – эксперименты всей твоей жизни, – с лёгкой издёвкой произнесла Элизабет и театрально закатила свои голубые глаза.

Дон безмерно любил свою внучку и потому пропустил её интонации мимо ушей. Эти эксперименты действительно многое значили для него. Но главную роль в его жизни, всё же, играла Элизабет. Восемь лет назад он и его покойная, теперь уже, супруга обнаружили брошенное дитя у себя под дверью. Ребёнок, закутанный в тёплое хлопковое одеяло, сжимал в маленьких ручонках медальон пурпурного цвета, напоминающий спиралевидную галактику с двумя рукавами. Дон Эррей хорошо знал всех жителей этого фермерского угодья. Таких, которые бы в скором времени ожидали пополнения в семье, в радиусе ближайших десяти километров не было точно.

– Всей или не всей, но это действительно важный эксперимент, – Дон освободил из зажимов обувь и стал вертеть её в руках, тщательно присматриваясь к подошве.

– А со мной поделишься? – Элли заинтересованно убрала с глаз нависшую русую челку.

– Сейчас увидим, что получилось, – он взялся аккуратно надевать сапоги.

Они были Дону явно велики, да и выглядели так, будто их лет десять никто не начищал. Более того, даже не протирал. Но надо отдать им должное, несмотря на свой затрапезный вид, службу в экспериментах мистера Эррея они сослужили добрую.

Надев оба сапога, Дон сделал пару неуверенных шажков. Потоптался на месте. Слегка попрыгал. Сел на стул.

– Странно, никаких изменений, – озадачено произнёс он.

– А что должно было произойти?

– Мне уже кажется, что я и сам не знаю, – буркнул дед.

– Интере-е-есненько, то есть ты сам не знал, что произойдёт? – удивлённо протянула Элли. – А если бы у тебя ноги загорелись? Или взорвались?

– Ну что ты, – усмехнулся Дон, – я ожидал проявления какого-либо из двух эффектов: или лёгкости, или тяжести в ногах.

– Это, даже мне известно, получается путём установки антигравиевых пластин. Разве не так? – сумничала внучка.

– Ты опять пытаешься быть умнее своего деда? – скрывая улыбку, он шутливо сдвинул брови.

– Не то чтобы, но вдруг ты уже забыл…

– Такие вещи, мы, инженеры, не забываем! Дорого это. Очень дорого.

Девочка продолжала вопросительно смотреть на своего деда.

– Пластины, пускай даже с пятипроцентным содержанием антигравия – очень дороги. А вот мой состав стоил бы копейки, а эффект должен был быть таким же, – он вздохнул, и повторил: – Должен был…

– Может, чего не хватает?

– Скорее всего, наверняка я что-то упустил…

– Может, грязи маловато? – съехидничала она, подчёркнуто внимательно рассматривая сапоги.