Все перемещения вдоль ширящейся полосы Слияния отследить было невозможно. Войска Альянса поначалу выставляли блокпосты, жители империи огораживали разломы заборами. Но прорехи в мироздании, появляющиеся каждый день, досками не забьёшь, занавесками не занавесишь, каждой собаке разрешение на переход не выпишешь… Страны сошлись на том, чтобы объявить буферной зоной те населённые пункты, на территории которых непосредственно проходила линия Интеграции. Вынужденным соседям было разрешено свободно передвигаться в пределах иномирного городка, коттеджного посёлка, деревни или даже мегаполиса, с которым отныне приходилось жить о бок.

Дальнейшее же продвижение вглубь иного мира было ограничено. Пусть в империи это не контролировалось вовсе, но очень редкие гости из Северной Фларингии рисковали выйти за пределы буферной зоны. Это здесь, в этой деревеньке, уже привыкли к чужакам. А если выбраться из неё в соседнее селение, не затронутое Слиянием, то можно и на вилы напороться. А то и на проклятие. От которого уши отсохнут совсем не фигурально.

В городах же Северной Фларингии, где на каждом углу были следящие артефакты и мышь не могла проскользнуть незамеченной, иномирный гость не мог покинуть обозначенные пределы без особого разрешения. Наспех создавались визовые центры, устанавливались проездные тарифы и курсы валют, растерянные сотрудники заучивали методички по встрече и адаптации иномирных туристов. Рассмотрение заявок на визы от соплеменников, разрешения на работу, разбор неизбежных конфликтов – всем этим в том числе отныне должно будет заниматься посольство империи. И он, Александр, лично. Работы будет невпроворот. И его помощница будет загружена достаточно, чтобы не растрачивать свой потенциал на обиды и прозябание в глуши.

Александр с удовольствием позавтракал дважды. В семь утра в своём замке, в компании Михеля и Катарины. В девять, перебравшись через кухонное окно, в гостеприимном семействе Анники, там же был Вейстлен. Кирен задерживалась. В какой-то момент Александр поднял голову, будто прислушиваясь, и сверился с наручными часами.

– Девять тридцать ровно по вашему времени. А ваши коллеги пунктуальны, – сообщил он полковнику. В ту же секунду пиликнул смартфон Вейстлена.

– Да, купол только что деактивировали, – подтвердил он. – Машина за вами подъедет минут через десять.

Неспешно допив кофе, через семь минут Александр постучал в дверь дома напротив.

– Открыто! – донёсся изнутри голос Бэртеля.

Александр пожал плечами и зашёл внутрь. В гостиной стоял сам коновал, напротив него Римми. Оба были заметно напряжены и избегали смотреть друг другу в глаза.

– Отлично, – широко улыбнулся Александр. – Полагаю, вы оба готовы ответить мне «да». Тогда карета подана, друзья.

Римми почти не спала ночью, а из-за её переживаний не мог уснуть и Кэл. Через две стены доносились отголоски обиды, злого отчаяния и растерянности. Риммина злость кололась зазубренными иголочками. От её негодования чесалось под правой лопаткой. Лишь под утро Кэл почувствовал, что по лбу будто провели прохладным платком – это Рим внезапно испытала облегчение. Наверное, приняла какое-то решение, которое позволило ей успокоиться. Мортестиг был прав: ментальные щиты в мире магии – острая необходимость. Особенно у свеженародившихся магов со склонностью к менталистике.

Встали оба поздно и столкнулись в гостиной. Кэл сердился на себя, что не смог накануне дать отпор Мортестигу, и это по его вине Рим сейчас в таком состоянии. Но гораздо сильнее тревожило другое. Он тоже принял решение ночью. И теперь не знал, как сообщить Римми, что намеревается поступить в магический университет Эбендорфа. Нет, он, конечно, не раз говорил ей о том, как это было бы здорово, и, что если стороны договорятся, у него будет действительная, а не призрачная возможность… Но Кэла не покидало ощущение, что Римми не воспринимала это всерьёз. Да он, честно говоря, и сам до конца в это не верил. Пока, спустя два часа после разговора с Римми, Мортестиг не прислал Кэлу магическую записку.