Трясущимися руками пытаюсь открыть замок. Не выходит! Слышу, как он подходит сзади, спина горит огнём от этой близости. Я всё ещё шокирована и опустошена, не могу осознать, что чувствую. Только колени мои становятся мягкими. Обхватив сверху мою кисть, поворачивает ключ.

Его спина прикасается ко мне.

– Я буду ждать, пока ты передумаешь, Эля.

– Я не передумаю.

Сбегаю от него в кабинет к Сан Санычу, запираюсь и реву, пряча лицо в диванную подушку.

Что делать?

Перед приходом Арая протираю пол и зеркала на шкафу в прихожей. Разглядываю себя в отражение. Глаза заплаканные… Бросаю всё и бегом лечу в ванную, достаю корректор. Пришлось купить. Арай иногда оставляет синяки или засосы на шее.

Быстренько наношу его на припухшие веки и крашу погуще ресницы. Так – почти не видно. Выключаю плиту. Проветриваю кухню. Арай любит рыбу, но не выносит её запаха, когда готовишь. Переодеваюсь. Потому что моя одежда тоже теперь пропахла, и он будет психовать. А я не хочу его раздражать.

Звук ключа – каждый раз как выстрел мне в живот.

«Господи, хоть бы пронесло», – пролетает в голове короткая молитва.

Надо как-то выпросить у него мой паспорт. Нужен какой-то предлог.

– Малышка!! Почему мужа не встречаешь?

Поспешно выхожу, целую его в щёку, царапая губы об его «наждачную» щетину. От небритых щёк Громова совсем другое ощущение. Сравниваю на автомате. Почему? Ну а с кем же мне ещё сравнивать? Другие мужчины меня не касались.

При моей попытке быстро сбежать ловит за талию, впечатывая в себя, и целует в шею. Внутри передёргивает. Но я мужественно терплю.

– Соскучилась?

– Конечно… Пойдём ужинать.

Пока он переодевается и моет руки, кладу в чашку рыбу с рисом и сажусь напротив. Подальше.

– Суховата… – комментирует он, прожевав первый кусок.

А я знаю, что суховата. Специально приготовила так.

– Налей вина.

Именно поэтому.

Бутылка початого белого стоит в холодильнике, и там – несколько таблеток снотворного. Опасно мешать снотворное с алкоголем? Да мне плевать. Ещё пару месяцев назад я хотела влить такую бутылку в себя. Но, подумав, решила, что вливать в него будет гораздо справедливее.

Наливаю ему в бокал побольше.

– Может, со мной? – взмахивает он бокалом. – Нам есть, что отметить.

– Только глоточек. С моими таблетками нельзя пить спиртное.

Наливаю себе полбокала.

– Что мы отмечаем?

Никаких общих радостных событий у нас быть не может. Поэтому мне тревожно.

– Через пару дней приедет погостить моя мама.

Не выдаю наружу ни одной эмоции.

– Мама? Замечательно.

Я не люблю его маму. Она мне не союзник. Она будет делать всё, чтобы он был недоволен мной. Ревнива и жестока. Сын в неё.

Закрываю на секунду глаза, понимая, что моя маска сейчас может стечь от усталости. Делаю вдох поглубже и открываю глаза.

– Ты чем-то недовольна?

– Неважно себя чувствую.

Вытерев пальцы влажными салфетками, перехватывает моё лицо за подбородок.

– Ты плакала?

Это звучит так заботливо!

ААА!!!

Рефлекторно пытаюсь увернуться от его пальцев и внимательного взгляда. В невнимательности обвинить его сложно. Пальцы сжимаются ещё жестче, не выпуская меня. Но Макар сказал, что моё слабое место – эмоции. И пока не справлюсь с ними, я заранее проиграла. Это так. Тут не поспоришь.

– Немножко…

– Почему?

– Грустная книжка. На работе читала.

– Что за книжка? Как называется?

– Не помню. Какой-то любовный роман. Кто-то оставил.

– Он понравился тебе?

– Да.

Или нужно было сказать «нет»?

– Ты не запомнила название книги, которая тебе понравилась?

– Да они все называются одинаково, Арай! – немного сдают мои нервы. – Какая разница?

– Когда женщины врут, они никогда не продумывают деталей. Ты мне врёшь сейчас. Почему ты плакала? – звереет его тон, пальцы грубо отталкивают моё лицо.