Её внимание привлекла несколько дам. Они стояли и предлагали всем желающим газету. Странно, но никто не торопился взять ее. Наоборот, прохожие шарахались о листиков, словно от смертельной болезни.

Амадин несколько минут размышляла, стоит ли ей последовать примеру большинства, но любопытсво взяло верх над осторожностью. Девушка подошла ближе и вчиталась в название. “Голос женщин”.

– Мадемуазель, прошу, – одна из распространявших, невысокая пухлая блондинка, протянула ей сероватые листки. – Свежий номер.

– Спасибо, – Амадин развязала сумочку, чтобы достать кошелек,но ее остановили:

– Что вы, это – бесплатно! – подхватила вторая, темноволосая в круглых очках. На голове у нее была мужская шляпа, а юбке едва прикрывала полные лодыжки. Пышные бока просто вопили об отсутствии корсета, и девушка почувствовала зависть, поскольку сейчас почти готова была прилюдно избавиться от этого неудобного предмет гардероба.

– Вот как? – она промокнула пот, выступивший на лице.

– Мы не берем деньги, поскольку полагаем, что женщины должны быть услышаны!

– Услышаны кем? – спросила Амадин, чувствуя себя очень глупо.

– Обществом, разумеется. Женщинами. Мужчинами. Всеми! – темноволосая поправила свои очки и обвела взглядом прогуливающихся. – Возьмите ту же королеву. сколько она сделала для Сен-Кантена, а сколько бы еще сделала!

– Женщины имеют право голоса! – выкрикнула тем временем блондинка.

Амадин заметила, что на них оглядывались, но никто не останавливался, словно боялся быть уличенным в чем-то противозаконном. Она хотела расспросить поподробнее, но в этот момент раздался звук свистка и в глубине аллеи показались жандармы.

Газетчицы испуганно переглянулись и бросились врассыпную, расталкивая прохожих, осмелившихся встать на их пути.

– Что?

– Где они?

Стражи порядка остановились. Один из них, старший, утирал пот со лба.Заметив Амадин, все еще сжимавшую газету, он угрожающе нахмурился.– А вы кто такая?

– Магистр Гросс, – произнесла девушка, копируя недовольный тон герцога де Треви. Она долго тренировалась говорить с такой небрежностью, и теперь у нее это хорошо получалось. – Чем обязана?

– Вы… – при упоминании ученого звания жандарм притих. – Вы знаете этих женщин?

– Каких?

– Тех, что дали вам газету.

– Ах этих. Нет, впервые вижу. А вы?

– К несчастью да.

– К несчастью? – Амадин хотела бы уйти, но понимала, что это может быть воспринято, как попытка скрыться.

– Это – очень опасные особы, мадемуазель, – вмешался второй жандарм. Молодой, он с явным восхищением рассматривал девушку. Она сердито сдвинула брови.

– Вот как?

– Да, они требуют равных прав с мужчинами. Представьте себе!

– Представляю, – протянула Амадин, невольно вспомнив все унижения, через которые ей пришлось пройти. – И вы считаете, что это – возмутительно?

– Разумеется. Женщина создана, чтобы подчиняться тому, кто умнее и сильнее, – жандарм выпятил грудь.

Девушка смерила его ледяным взглядом. Больше всего ей хотелось кинуть в этого напыщенного индюка каким-нибудь плетением, но она понимала, что это не приведет ни к чему хорошему.

– Если вы желали произвести на меня впечатление, то ошиблись в словах, – сухо сообщила она. – Всего хорошего.

– Одну минутку,мадемуазель! – жандарма явно разозлил ее тон.

– Да?

– Назовите место своего проживания.

– Зачем? Я разве что-то нарушила?

– Вполне вероятно, мы схватим этих бунтарок, и нам понадобится, чтобы их опознали!

– Отель Метрополь. Магистр Амадин Гросс, но,даже если случится чудо и вы кого-то схватите, я вряд ли смогу вам помочь – у меня отвратительная память на лица.

С этими словами Амадин направилась прочь. Настроение гулять пропало, и она предпочла вернуться в отель.