– Уходи! – она широко распахнула дверь.

– Что? – изумился он.

– Убирайся отсюда, я больше не желаю тебя видеть! Я… да я просто презираю тебя!

– Поэтому ты вернулась в Сен-Кантен? Ехала несколько дней в шумном вагоне, чтобы сказать мне это лично?

Его слова, сказанные язвительным тоном, отрезвили, Амадин засомневалась, стоит ли выставлять неугодного гостя, или следовало смирить гордость и продолжить разговор, пытаясь первести его в более мирное и безопасное русло. Прекрасно понимая, что творится у нее в душе, инквизитор усмехнулся. Он вдруг напомнил девушке клерка, который принимал у нее заявку на патент. Такой же самодовольный и считающий, что женщины ничего из себя не представляют. В эту секунду Амадин вдруг поняла, чтобы она не делала, все бесполезно. Она никогда не докажет герцогу л’Армори, что достойна его. Ярость охватила ее, заставив позабыть обо всем.

– Зачем я вернулась сюда, Рей, тебя не касается, но я счастлива тому, что мне выпала возможность сказать все, что я о тебе думаю, в лицо, – Амадин вскочила и уперла руки в бока. – Ты – самодовольная избалованная скотина!

– Сразу видно, что ты росла в деревне, – хмыкнул он, лениво вставая. – Что ж, на этом, думаю, визит подошел к концу. Удачи тебе и прощай. Думаю, ты не будешь возражать, если я самодовольно и избалованно оплачу разбитую люстру.

Кивнув, он вышел, на ходу подзывая коридорного. Амадин захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Ее била дрожь, лоб покрывала испарина, а сорочка намокла от пота и противно липла к спине.

Направляясь в Сен-Кантен, девушка понимала, что встреча с прошлым не будет простой, но ожидала, что они оба смогут отказаться от обид. Зря. Понимая, что единственный шанс упущен, магичка закружила по комнате. Разработки, вот что на самом деле оставалось важным, и если она сможет запатентовать их…

В дверь постучали. Распахнув ее, девушка увидела огромный букет роз, который коридорный еле удерживал в руках.

– Прошу прощения, магистр Гросс, – голос звучал надрывно. – Но вам просили доставить. И убраться в номере.

– Да, конечно, – она посторонилась, давая коридорному пройти внутрь. Следом прошмыгнула невзрачная горничная, которую Амадин не заметила из-за букета.

Пока слуги суетились, сначала ставя цветы в огромную вазу, а потом выметая осколки, Амадин подошла к букету. Небольшой конверт привлек внимание. Она достала его, едва не уколовшись о шипы и развернула.

“Уезжай, птичка! Такие как ты, легко сгорают в огнях большого города!” – было написано каллиграфическим почерком.

Прекрасно, понимая, от кого подарок, Амадин смяла письмо в руке, жалея, что это не горло Рейнарда де Треви.

– Ах так, ваша светлость… – прошипела она. – Что ж… посмотрим, кто кого…

Через час, остыв, она была уже не так уверена в необходимости бросать вызов Великому инквизитору. Злость прошла, а вместе с ней и желание отомстить. Проанализировав встречу, Амадин даже подумывала, не вернуться ли ей обратно в Кнайтхофф, но это бы означало отказаться от своих идей. Этого девушка не могла себе позволить. Чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей, она предпочла прогуляться.

Решение оказалось опрометчивым, она поняла это не пройдя и половину улицы. После полудня натягивало на грозу, воздух словно сгустился, и дышать стало очень тяжело. Сорочка прилипла к телу, а ребра корсета впивались в кожу.

В поисках прохлады, Амадин свернула в парк и сражу же пожалела о своем решении – он был полон тех, кто как и сама девушка поспешил укрыться от полуденной жары. Стараясь обходить наиболее людные, а стало быть, прохладные аллеи, девушка направилась к набережной.