В горле знакомо встал ком горечи.

А он…

Улыбнулся. Мягко, открыто, почти нежно. Так неожиданно, что я растерялась, глядя на него.

— Ты чего? — насторожилась.

— Ничего, — качнул головой.

Выдержал паузу на то время, что аккуратно ставил меня на ноги в душевой. Сверху на нас тут же полился прохладный “тропический ливень”. И только я усвоила один этот факт, как к нему прибавился другой:

— Я из-за тебя между прочим всю ночь не спал, — подался ко мне ближе Калеб, добавив мне на ухо пробирающим низким голосом, — мучался стояком и тем, чтобы не поиметь тебя бессознательную, как последний ублюдок. Так что с “никто не хочет” ты сильно преувеличиваешь, — развернул меня к себе спиной.

С одной стороны, собственная нагота, как и его, в таком положении, стала ощущаться не так остро. Но с другой… всё эти его слова! Меня будто в пекло швырнуло, не лицом к стене поставило. Сердце предательски застучало чаще. Исчезла возможность свободно дышать. Перед моими глазами был только гладкий и невзрачный кафель, ничего, за что бы я могла ухватиться, когда колени позорно дали слабину, поэтому я поймала лишь воздух, когда мои ладони сомкнулись в кулаки.

— Спасибо, — прошептала, едва ли слыша собственный голос.

За то, что не сделал. И сделал — тоже. Будь на его месте кто-либо другой, моя вчерашняя ошибка в пылу злости и обиды могла бы очень дорого обойтись.

На этот раз Калеб, как в большинстве своём случается, промолчал. Зато его руки принялись активно скользить по моему телу. Медленно. Неспешно. Слегка помассировали шею и плечи, затем такими же вдавливающими движениями прошлись по рукам, переместились на поясницу и обратно вверх до самой шеи, пробуждая по коже мириады мурашек.

С каких пор и почему всё происходящее, включая собственный вид, стало чувствоваться, как нечто самое правильное и необходимое на всём белом свете?

Я не знала.

Но когда его пальцы непрерывной линией резко провели вниз до самого копчика, инстинктивно прогнулась в спине, врезавшись бёдрами аккурат в его, ощущая ягодицами то, насколько он возбуждён. Из-за меня. И только от одного осознания, что этот альфа желает меня, стало вновь жарко. А следом я подавилась собственным вдохом, когда его пальцы врезались в мою плоть.

Бог мой…

Именно им я его почти и признала, едва меня накрыло шквальной волной такого удовольствия, которое ещё никогда в жизни не доводилось испытывать. Я им почти захлебнулась. Как и водой, что продолжала падать на нас сверху, когда я запрокинула голову выше, прогибаясь в спине глубже, не в силах на что-то большее, раз за разом принимая в себя частые толчки мужских пальцев, проникающих в меня с такой лёгкостью, будто я только для того и создана. Они очень быстро столкнули к той грани, где удовольствие во мне взорвалось вспышками перед закрытыми глазами, раскрасившими не только мою личную тьму, но и весь мир сотней различных оттенков. На какое-то время я потерялась и растворилась в каждой из них. А когда всё-таки вернулась в реальность, оборотень шумно и хрипло дышал мне в затылок, крепко и надёжно прижимая к себе, оберегая от возможного падения.

— Убедила, — спустя долгую паузу, тихо и хрипло произнёс Калеб. — Теперь ты и правда пахнешь куда лучше, — добавил. — Но продолжать точно не стоит. Твой папочка этого не оценит.

Он был безоговорочно прав, вот и кивнула, пусть и вышло совсем вяло, да и вряд ли в этот момент я действительно отдавала себе отчёт в том, в чём именно соглашалась с ним. Мозг всё ещё пребывал где-то в астральной неге и отказывался как следует анализировать. Мне понадобилось немало последующих минут, чтоб наконец прийти в себя. К этому моменту в душевой я осталась одна. И это хорошо, потому что меня только тогда в полной мере озарило тем, что только что произошло.